Женского рода - [16]

Шрифт
Интервал


…Находясь в кабинете перед оперативником, Кирш по­началувидела только его силуэт; оперативник сидел про­тив света возле пыльного окна срешеткой. По когда сол­нце заволокло серой пеленой, умилиционера, проступили черты лица, и Кирш смогла оценить его взгляд. У этого человека была цель, к которой он готов был идти любы­ми средствами. Вскоре дверь открылась, и рядом с опером возник персонаж сточно таким же выражением лица: в сидевшей на другом конце стола ничем не дорогой ему Кирш он тоже хотел бы видеть убийцу со всеми уликами…

У самого полабезногий стол-коробка был обит гру­бымиметаллическими заплатами. Кирш изучала их не большедвух секунд и, решив, что опустить глаза было непростительной глупостью, снова посмотрела на мили­ционеров. Вошедший победно шлепнул на стол какую-то бумажку, сидящий за столом напротив Кирш оператив­ник пробежал листок глазами и поднял на Кирш взгляд, обретший теперь лукавый блеск.

— Будем упираться, Кира Борисовна? Или признаем­сяв убийстве подруги?

— Вы идиоты. — Кирш произнесла это сдавленным го­лосом и поняла, что готова сейчас заплакать от обиды. Она незаметно уперлась щиколоткой в острый край ме­таллической заплатки и, почувствовав боль, вернула себе уверенный голос:

— На каком основании вы предъявляете… инкрими­нируете мне убийство?

Человек, принесший результат экспертизы, вышел, опе­ративник подался вперед и, сладко растягивая слова, про­говорил;

— А на том простом основании, Кира Борисовна, что и мотивы у вас были. Вы же дама— здесь оперативник усмехнулся,— …специфическая, прямо скажем. В вашей «дамской» среде разборки на пустом месте возникают, а есть свидетели, что вы с убитой повздорили, дверью хлоп­нули… Любовь-морковь-ревность,., хрен вас знает что, но ссора налицо. Одна из приятельниц ваших поделилась, что вы, Кира Борисовна, патологически ревнивы… И повод был: убитая Лиза втайне от вас дважды встречалась с не­кой знакомой вам дамой…

Кирш смотрела сквозь милиционера и пыталась по­нять, о чем он говорит. «Ревнива»? — не то слово. При чем здесь это? Кирш никогда не унижалась до выяснения отношений. «И при чем здесь Лиза? И о какой даме речь?»

Ткнув в листок, лежащий на столе, опер продолжил бо­лее официальным голосом:

— Отравление большой дозой героина. Он же обнару­жен на дне бокала, стоявшего в комнате потерпевшей. Предположительная доза два с половиной грамма.

Кирш смотрела на оперативника с неподдельным ужа­сом. Он, оценив этот взгляд по-своему, расслабился, как актер, произнесший свою главную реплику, и продолжил довольно убедительно объяснять Кирш, почему произошед­шее не могло быть осознанным приемом героина, суицидом или делом рук кого-либо, «кроме вас, Кира Борисовна!».

Дальнейшие события показались Кирш вырезанными из чьей-то чужой жизни, и тем не менее их активным учас­тником была она сама.

Чувство самосохранения включает в сознании челове­ка, оказавшегося в опасности, маленький тикающий мет­роном, отмеряющий ускорившийся ритм жизни. Кирш по­требовала, чтобы ее отпустили в туалет (при этом она нис­колько не сомневалась, что в туалете, как и в кабинете оперативника, есть решетки, а значит-, нет шансов для по­бега). Сопровождающий Кирш милиционер остался за дверью, а на маленьком окошке не оказалось решетки. Просунув голову на улицу. Кирш поняла, что, конечно, сможет пролезть, но окошко находилось на втором эта­же… Впрочем, времени раздумывать не было, и уже через несколько секунд Кирш стояла снаружи на карнизе и, вце­пившись в раму, оценивала, хватит ли ей протянутой руки, чтобы оказаться на водосточной трубе — это был един­ственный шанс спуститься вниз. Прыжок-переход удался, но, ухватив непрочную жесть водостока, Кирш, выругав­шись, вспомнила слова того самого преподавателя по танцам, который определил, что у нее тяжелая кость. В одном месте соединение трубы эту ее тяжелую кость не вы­держало, и Кирш, поранившей руку, пришлось лететь до земли. Она тут же встала и побежала, дав себе слово не прислушиваться к ощущениям тела до того момента, пока не окажется на безопасном расстоянии от здания мили­ции. К счастью для Кирш, она смогла скрыться незаме­ченной, и когда минуту спустя конвои обнаружил, что подозреваемая исчезла, она уже ехала в такси. Кирш дос­тала телефон и набрала номер Рэй; услышав ее «Слушаю», Кирш начала было говорить, но голоса не было, она за­кашлялась и выдавила из себя:

— Тут такие дела… Я рядом. Ничего, если заскочу на минуту? Надо отдышаться и подумать.

Вернувшаяся с похода на кладбище Рэй сидела на сто­ле возле окна и, обхватив руками колени, наблюдала за тем, как дрожит, пытаясь убежать от фитилька, огонь па­рафиновой свечи и как по ее неровной белой поверхности стекает черная закопченная слеза. Звонок Кирш вернул Рэй к реальности, она встала и начала бродить по коридору, то и дело подходя к дверному глазку. Когда они увидели друг друга на пороге, обе поняли, что здороваться, хло­пать одна другую по плечу или спрашивать о чем-то сей­час излишне. Они были в тот момент почти похожи: оди­наково бледны, с темными кругами под глазами и опусто­шенными взглядами.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.