Женского рода - [15]
И здесь возник тот самый узелок, в котором то ли связались, то ли запутались две параллельные нити: Андрею пришлось общаться с вездесущей Стеллой, а значит, Алисе предопределено было пройти где-то совсем недалеко от Кирш…
— Стелла? Везде своя в доску, по-модному с девочками живет, у Долинской — вроде правой руки или наперсницы, отрекомендовали ее приятели Андрея, познакомив их на какой-то вечеринке. Долинская была известная московская галерейщица, как коллекционер русской живописи и уже поэтому была нужна и полезна Андрею.
Стелла была полезна Андрею также и потому, что была на «ты» со столичной богемой. На «вы» она обращалась разве что к Галине Долинской — светской львице, имеющей, подобно контрабандному чемодану, настоящее двойное дно. Стелла любила кокаин, а кока был частью бизнеса Долинской, правда незначительной. Оплату Галина принимала не только деньгами, но и сплетнями, а также «мелкими услугами».
Как бы то ни было, Стелла, желавшая через Андрея подружиться и с питерскими «модными людьми», рекомендовала его Долинской.
Когда в девять утра Андрей позвонил Стелле, слабо надеясь, что она не спит и мобильный не ответит: «Абонент временно недоступен», та уже сидела на кожаном диване в полумраке антикварной гостиной Долинской и дрожащей рукой крутила на блюдце кофейную чашечку. Услышав в сумочке трель телефона, Стелла вздрогнула и чуть не расплескала кофе на белоснежный пуловер. Долинская смерила ее строгим взглядом и, не выпуская из подагрических пальцев с дорогим маникюром тонкую сигару, прошипела:
— Не психуй.
— Галиночка, понимаете…
Долинская резко оборвала Стеллу;
— Ответь, звонит же.
Стелла стала копаться в сумочке, а Долинская наблюдала за ней из своего кресла. У Галины была очень короткая, принципиально седая стрижка с щипаной молодежной челочкой; мочки ушей оттягивали антикварные серьги, а поверх домашнего брючного костюма на одно плечо и колено была наброшена красная шаль.
Никто точно не знал возраста Долинской, на вид ей можно было дать чуть больше пятидесяти, но, возможно, она выглядела старше своего возраста, хотя могла себе позволить выглядеть моложе. У Долинской не было семьи, но был Левушка — молодой любовник и телохранитель. И внешностью, и интеллектом он напоминал Терминатора: тонкости жизни его не волновали. В сердце и в доме Галины Левушка занимал столько же места, сколько и ее пятнистый дог Шаман; кроме того, они потребляли одинаковое количество хорошего мяса.
— Алло? Уфф, Андрей! — Стелла облегченно вздохнула и подняла глаза на Галину, Та, пожевывая сигару, прищурилась. — Конечно… Чудесно… Галина Яковлевна в курсе. До встречи, жду, целую!
Стелла убрала телефон и, отпив кофе, покосилась на собачью голову, появившуюся в дверном проеме; через секунду над ней возникла еще одна такая же большая голова — женская, украшенная пышно взбитой прической в Духе Ренессанса. На что уж у Стеллы был цепкий глаз, а никак не могла понять: натуральные это волосы или парик. Наверное, все же парик, решила она сейчас, особенно если судить по такой же манерной, как прическа, в духе куртуазного века родинке над верхней губой. Поймав себя на том, что неприлично уставилась на эту неестественно большую родинку, Стелла опустила глаза. Между тем гостья, изображающая даму из галантного прошлого, царственно кивнув Стелле в знак приветствия, перевела взгляд на Галину,
— В сейф? — спросила она, вскидывая вверх два пальца, между которыми был зажат конверт.
Долинская в знак согласия неспешно опустила и так же неспешно подняла голову, и обладательница родинки исчезла, У Стеллы неприятно повело плечи, ее передернуло; она и раньше пренебрежительно относилась к этой «особе для мелких поручений» при Долинской, но только теперь вдруг подумала, что точно так же можно сказать и о ней. Собственно, кто она есть, как не прислуга для поручений барыни, девушка на побегушках… Вернувшись к действительности, она проследила за взглядом Галины, устремленным на ее сумку, куда только что был убран телефон.
— Это по поводу выставки, Галочка, — поспешила объяснить она, — Андрей, про которого я рассказывала, приедет из Питера уже завтра, и вы сможете встретиться. Если, конечно, захотите… — Последние слова Стелла произнесла заискивающе.
Долинская ответила скорей не Стелле, а вошедшему в комнату Шаману, отчаянно виляющему хвостом:
Пожалуй, из того, что я получила по Сети, две картины меня заинтересовали. Потащиться из-за них в Питер, чтобы лично… Я не сноб, пусть Левчик съездит, ну или Рафа попрошу. А с галерейщиком… Будет время — познакомимся, не будет так и надобности особой нет… — Все это Галина проговорила меланхолично и почти безучастно и вдруг резко добавила: — Жалко Лизку-то?
Стелла сложила вместе ладони и взмолилась:
— Галиночка! Будьте милосердны!
— Ой, оставь свои мудовые рыдания! —Долинская отмахнулась от Стеллы и принялась гладить Шамана, уже возлежащего у ее ног.
— Галочка, а Кирш отпустят?
— А тебе что? — Галина сузила глаза и пристально посмотрела Стелле в глаза — сначала в один, потом в другой — и отвернулась. — Она моя девочка… А не моя — так пусть сдохнет!
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.