Женский хор - [5]

— Я опоздала, мне очень жаль… У меня встреча с доктором Кармой.

Синяя Борода

Когда задаешь вопросы, не получаешь ничего, кроме ответов.

Пока Алина занималась пациенткой, я сделала несколько шагов в сторону кабинета для консультаций. Франц Карма снял плащ. Затем снял черный жилет, который был у него под плащом, свернул в валик, положил на полку шкафа и достал халат. У него был профиль хищной птицы, а также круглые очки, волосы недлинные, но всклокоченные и густая борода. Он отдаленно кого-то мне напоминал. Но я решила, что, должно быть, просто видела его фотографию в интернатуре.

Под жилетом на нем была рубаха с коротким рукавом; в нагрудном кармане я заметила три шариковые ручки. Он надел халат, застегнул кнопки, подхватил со стола почту, бросил два больших конверта в мусорное ведро, даже не вскрыв их, открыл пару других, извлек оттуда результаты анализов, быстро просмотрел, затем поднял голову и кивком пригласил меня войти:

— Входите, поболтаем!

Я вошла, закрыла за собой дверь и подошла к письменному столу. Он указал на кресла для пациенток:

— Садитесь!

Он подтянул к себе кресло на колесиках, сел и нажал на рычаг сбоку, чтобы приподнять сиденье.

— На каком вы курсе в вашей интернатуре?

— Пятый курс, десятый семестр.

— Вот те на! До пятого курса дотягивают только лучшие.

— Да. Я пройду здесь практику, а затем вернусь в хирургию.

Он достал из кармана странную шариковую ручку в форме шприца, наполненную красной жидкостью, и стал вертеть ее между пальцев.

— Хирургия — это ваш конек? — спросил он с полуулыбкой.

— Да, это мой конек.

— Мммм… И что привело вас сюда?

Его вопрос сбил меня с толку. После секундного колебания я решила ответить честно:

— Вы прекрасно знаете, что я должна провести полгода во врачебном отделении. Если бы я могла…

Он улыбнулся во весь рот:

— Я бы не пришла… Чему вы собираетесь здесь научиться?

Я подумала несколько мгновений и прочистила горло.

— Тому, что вы собираетесь мне преподать…

Он улыбнулся еще шире, хотя это едва ли было возможно.

— Мммм… И чувство юмора у вас есть, классно!

Я вытаращила глаза. Дело усложнялось. Я ответила так, чтобы все сгладить, не восстанавливать его против себя, а он воспринял мои слова как шутку. Я решила сменить тему:

— Говорят, вы извлекаете гормональные имплантаты.

— Ага. Это операция несложная, вы же знаете…

— Да, — усмехнулась я, — но гинекологи из акушерской клиники в этом вопросе отстают.

Он покачал головой и пожал плечами:

— Вы видели, как они это делают?

— Не было случая. Но в экстренных случаях, каждый раз, когда пациентка объявляет, что приехала в клинику, чтобы извлечь имплантат, у них меняется цвет лица…

— Да, как будто их просят обезвредить бомбу. Это досадно… — Он рассмеялся. — Она вылетает со свистом!

Тон, которым он это произнес, был мне ненавистен. Этот тип действительно считал себя центром вселенной.

— Итак, к делу! — сказал он, хлопнув в ладоши.

Поднялся, показал, чтобы я подождала, и вышел из кабинета, затем вернулся с графиком консультаций в руке:

— Прежде чем мы начнем, знайте, что каждую пациентку несколько раз спрашивают, не против ли она, чтобы на консультации присутствовал интерн: когда она записывается на прием по телефону, по прибытии в отделение, и я задаю ей этот вопрос в третий раз, когда приглашаю в кабинет. Я никогда не ставлю их перед фактом, ведь они в любой момент могут передумать. Они даже имеют право попросить вас выйти во время консультации.

— Правда? — спросила я, не сомневаясь, что он шутит.

— Правда, — серьезно ответил он.

Что он несет? Я уже видела врачей, которые просили интернов выйти из кабинета, чтобы они могли спокойно поговорить с подругой или любовницей или даже чтобы спокойно поглазеть на смазливую пациентку, но я никогда не слышала, чтобы врач выставлял интерна за дверь только потому, что так хочет пациентка! Как он собирается меня чему-то научить, если будет то и дело выгонять меня потому, что та или иная девица не хочет показывать мне свои ягодицы?

Он смотрел на меня поверх круглых очков.

— Вы хотите что-то сказать?

— Нет, мсье.

Он широко улыбнулся, но значения этой улыбки я не поняла. Он указал на мое имя на кармане халата:

— Этвуд… это английская фамилия?

— Англо-канадская. Мой отец родился в Торонто. (И вернулся туда. Пусть там и остается.) Но я там ни разу не была. (И даже если он станет меня умолять, это случится не так скоро…)

— Вы — родственница писательницы?

— Писательницы? — Что он несет?

— Маргарет Этвуд.

— Я ее не знаю.

С огорченно-снисходительным видом он склонил голову набок:

— Жаль…

Он несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на меня, затем положил график консультаций на стол, развернулся и вышел.

Начало

Когда консультация превращается в беседу, гинекологический осмотр становится насилием.

Я поспешила за ним и увидела, как он подошел к стойке, взял небольшую белую прямоугольную карту больной, вошел в зал ожидания, назвал чье-то имя и вышел. За ним следовала женщина, через руку у нее были перекинуты сумка и шарф. Он пожал ей руку и указал на меня:

— Здравствуйте, мадам. Вы не против, чтобы наш интерн, доктор Этвуд, присутствовала на консультации?