Женщины на российском престоле - [30]

«Отчего пальба и клики и эскадра на реке?»

31 октября 1710 года началась торжественная церемония, какой еще не видали берега Невы. По реке двигалась целая эскадра барж и шлюпок с женихом, невестой и их многочисленными гостями. Они плыли от Городской стороны к дворцу Меншикова, где состоялось венчание и была сыграна свадьба. Распоряжался всем действом сам царь, в необычном для него нарядном алом кафтане, при серебряной шпаге на красивой портупее. Гремела музыка, салютовали войска и корабли с Невы.

Никогда раньше наша героиня – гадкий утенок русского двора – не была в центре всеобщего внимания. Одета она была эффектно и по-царски великолепно. Смоляную черноту ее волос оттеняла бриллиантовая корона, а белая бархатная роба и длинная бархатная же, подбитая горностаями мантия очень шли к ее высокой и вдруг ставшей величественной фигуре. В белом с золотом кафтане был и юный жених. До трех часов утра гости пили-ели, плясали, курили трубки. Каждый тост отмечался залпом орудий, и по обычаю петровских времен к концу свадьбы залпы звучали все чаще и чаще, так что упившиеся гости едва могли держать в руках заздравные чаши. Ночное небо озарялось фейерверком, который поджег с риском для жизни сам царь. Наконец уставших новобрачных проводили в опочивальню.

На следующий день праздник был продолжен. Петр кортиком взрезал огромный пирог – и из него выскочила нарядная карлица. Вторая вылезла из другого пирога, и они прямо на столе станцевали менуэт. Это был своеобразный пролог к грандиозной (если можно применить здесь это слово) свадьбе царского карлика Екима Волкова. Специально на эту потешную свадьбу свезли со всей страны более семи десятков лилипутов. Думаю, что Анне, как и всем гостям, понравились и церемония венчания, и пиршество карликов. Ведь зрители были детьми своего века и от души потешались над разнообразием человеческого несчастья, видя в этом «кунст» (редкость), забавную карикатуру. «Трудно представить себе, – пишет современник, – какие тут были прыжки, кривлянья и гримасы! Все гости, в особенности царь, были в восторге, не могли навеселиться на коверканье и ужимки 72 уродцев, хохотали до упаду. У иного были коротенькие ножки и высокий горб, у другого – большое брюхо, у третьего – ноги кривые и вывернутые, как у барсуковой собаки, или огромная голова, или кривой рот и длинные уши, или маленькие глазки и расплывшееся от жира лицо».

Примечательно, что подобная потешная свадьба была впоследствии повторена Анной в знаменитом Ледяном доме, выстроенном на льду Невы зимой 1740 года. Может быть, Анна взяла за образец затею своего дядюшки, сделавшего племяннице такой памятный подарок. Мы ничего не знаем о том, как 17-летние молодожены начинали свою совместную жизнь. Возможно, они уже стали привыкать друг к другу и своему новому положению, может быть, они бы и слюбились, если бы…

«Не обещайте деве юной любови вечной на земле…»

Петр не дал молодоженам прохлаждаться в «Парадизе». Спустя два месяца после свадьбы, 8 января 1711 года, герцогская пара отправилась домой, в Митаву. Но доехала она только до первой почтовой станции по Рижской дороге – до Дудергофа. Там Фридрих Вильгельм, утомленный непрерывными попойками в Петербурге, внезапно отдал Богу душу. Тело герцога повезли в Митаву, в родовую усыпальницу Кетлеров, а несчастная юная герцогиня, ставшая на третьем месяце своего супружества вдовой, в слезах вернулась обратно, во дворец своей суровой матушки, что, надо полагать, не доставило обеим радости. Правда, Анна могла облегченно вздохнуть, ведь ей теперь уже не нужно было ехать в «чужую землю, басурманскую». Но будущее наверняка казалось ей мрачным – печальной и унизительной была на Руси судьба бездетной вдовы. Если не находили для нее нового супруга, она должна была уйти в монастырь. Впрочем, Анна надеялась на дядюшку – он, мол, не оставит ее без внимания и что-нибудь придумает. А пока она жила то в Петербурге, то в Москве, то в Измайлове с матушкой и сестрами. И только через полтора года Петр окончательно решил участь племянницы – он приказал ей ехать в Митаву и жить там. Поначалу царь намеревался отправить с Анной в Митаву и ее мать, и обеих сестер, но потом передумал, и летом 1712 года Анна одна снова поехала в незнакомую ей Курляндию.

Наивно было бы думать, что герцогство стало ее вотчиной, где она могла бы чувствовать себя полновластной хозяйкой. Курляндия была государством, сопредельным Пруссии, Польше и России. И каждая из этих держав мечтала прибрать ее к рукам. Петр много сделал для усиления русского влияния в герцогстве. Брак Анны с Фридрихом Вильгельмом был одним из шагов на этом пути. Петр давно бы оккупировал Курляндию, но обострять отношения с Пруссией и Польшей не хотел и действовал осторожно и осмотрительно. Присутствие в Митаве Анны, вдовы герцога, устраивало царя – он теперь всегда мог прийти ей на помощь и не допустить ничьих посягательств на герцогство. Вместе с Анной в Митаву приехал русский резидент Петр Михайлович Бестужев-Рюмин. Он-то и стал настоящим хозяином Курляндии и, согласно указу Петра, мог в любой момент вызвать солдат из Риги для защиты интересов герцогини. Положение же самой Анны было незавидное.