Женщины на празднике Фесмофорий - [8]

должен с тем согласиться.

Превосходством своим над породой мужской все права мы имеем гордиться.

Ведь из нас ни одна, из общественных сумм по полсотне талантов воруя,

Не могла б средь людей с важным видом ходить. У мужей мы таскаем, но скромно:

Много-много мешочек муки украдем, да и то возмещаем немедля.

Из числа же мужчин очень крупных хапуг

Указать мы могли бы не мало;

Негодяев, торговцев людьми и обжор

Тоже больше мужчин, а не женщин.

И наследье отцов, без сомнения, вы

Хуже нашего, знаем, храните.

Ведь храним мы исправно все наше добро,

Например: веретена, корзины, челнок

И зонты…

А мужья наши порастеряли давно

Веретена, и копья пропали.

А иные мужчины, – и много таких, –

Лишь завидят врага, убегают стремглав

И в испуге роняют… зонты.

Эпиррема

Упрекнуть мужчин во многом справедливо мы могли б,

Но одна несправедливость возмутительней всего:

Почесть женщине, родившей гражданина городу, –

Таксиарха[61] иль стратега, – вы должны бы воздавать

И на Стениях,[62] и Скирах,[63] и в другие праздники,

Совершаемые нами, место первое давать.

А родившей государству труса и негодника –

Рулевой ли это будет, командир ли корабля –

Как рабе остричься надо, место выбрать поскромней,

Дальше матери героя. Что ты терпишь, город наш!

Распустив на плечи кудри, ростовщица здесь сидит.

В белоснежном одеянье мать Гипербола[64] у нас

Рядом с матерью Ламаха.[65] Поступить бы с нею так:

Если станет, в долг ссудивши, требовать она прирост,

Отобрать насильно деньги и сказать при этом ей:

«Не видать тебе прироста: ты урода родила!»