Женщины-масонки - [96]
И, однако, анонимное письмо нанесло ему удар. Замешательство Амелии, краска, бросившаяся ей в лицо, ее уклончивые ответы – все это застряло в памяти Филиппа Бейля.
Марианна сумела-таки отравить его счастье!
XXIII
БУЛЬВАР ИНВАЛИДОВ
Ночь была черной – такой она бывает в трагедиях Кребильона-отца[78].
Девять часов только что пробило на всех парижских часах, когда на бульвар Инвалидов выехала двухместная карета.
За каретой, на хорошо рассчитанном расстоянии, следовал наемный кабриолет.
Прохожие встречались уже очень редко в этом квартале, где, кроме разве исключительных случаев, их довольно мало и среди бела дня.
Периге и Лодев находятся не так далеко от Парижа, как бульвар Инвалидов, этот великолепный пояс Сен-Жерменского предместья, широкий, как большая дорога, где сохраняется пышность былых времен.
Этот бульвар, наводящий ужас на городских кучеров, начинается не с берега Сены, а чуть подальше – там, где кончаются оригинальные и причудливые здания ныне покойного господина Гопа, другими словами – на углу улицы Гренель. Он идет двойной аллеей огромных деревьев, окаймленной широкими тротуарами, и кончается лишь у заставы Мен, где уже называется бульваром Монпарнас, и затем поднимается к мирным районам Обсерватории. По дороге он встречает немало церковных зданий и монастырей, которые придают ему особый, величественный вид, поддерживаемый памятью о Людовике XIV. Это прежде всего слева безмолвный и уютный архиепископский дворец; за ним следует монастырь Сердца Христова, занимающий громадную территорию и защищенный стеной, над которой колышется ветви деревьев поистине королевского парка; здесь, под этими грабами, религия, наука и поэзия баюкают миловидных обладательниц самого богатого приданого. А дальше – более скромный приют Братьев конгрегации Христианского вероучения, где нередко можно увидеть черные фаланги, медленно и сосредоточенно направляющиеся к деревням Исси.
Поравнявшись с улицей Севр, мы проходим мимо учебного заведения Юных Слепых, известного всей округе бурными звуками музыкальных этюдов. Еще дальше – дом, именуемый «Птичником»; он стоит между монастырем и пансионом и является для монастыря Сердца Христова почти тем же, чем финансы являются для дворянства.
Если мы пройдемся по бульвару Инвалидов в воскресенье, в часы богослужения, мы, само собой разумеется, услышим хор благоговейных, серебристых голосов. Над садами плывут звуки органа; мелодии церковных песнопений пронизывают воздух и замирают над мостовой.
Правая сторона бульвара пустынна: стены Дома Инвалидов; многочисленные дровяные склады; то там, то сям крытые шифером особнячки или маленькие домики, состоящие из одного этажа и мансарды; логово, покинутое каким-то распутным откупщиком; мы не думаем, что кто-нибудь может увидеть здесь что-либо иное.
Жизнь и этого предместья в основном мало интересует тех, кто там живет; в большинстве своем это служащие министерств, скромные рантье, другими словами – люди, не очень-то склонные к наблюдениям, ценящие прогулки лишь потому, что они дают возможность походить и подышать воздухом, и больше всего на свете боящиеся задержаться на улице. Таким образом, если семейная жизнь или, вернее, любовь к «своему уголку» и существует в Париже, то существует она именно в таких отдаленных кварталах, где двери любого дома регулярно закрываются в сумерках и открываются уже на рассвете. Здесь еще можно видеть во всей его первозданной чистоте племя экономных парижан, которые покупают провизию за заставой и снимают квартиры на уровне уличных газовых фонарей с целью пользоваться бесплатным освещением своих пенатов.
Люди, ведущие загадочный образ жизни,– те, кого сразило великое разочарование, или те, кого заклеймила великая вина,– также предпочитают укрыться на этом суровом бульваре. Здесь мы могли бы встретить бывших знаменитостей, фигурировавших на суде присяжных, людей, потерпевших политическое крушение, безымянных честолюбцев, все виды нищеты, тем более жестокой, что ее гордо скрывают и благородно переносят. Здесь чаще, чем где бы то ни было, вы будете встречать изможденные лица, печальные глаза, бесцельные поступки, лохмотья, свидетельствующие о борьбе и о поражении.
Но если эта окраина столицы и дает убежища несбывшимся надеждам и молчаливому позору, она в то же время отличается оригинальными и отрадными черточками. Кто бы мог подумать, что в ста шагах от Дома Инвалидов возделаны бескрайние поля, на которых растет салат, что здесь, на лугах, пасут коров, молоко которых несут на продажу? Мы видели еще более удивительные вещи: на третьем этаже дома на улице Эстре мы видели стойло! Три коровы, которые там помещались и которые взобрались туда, еще будучи телятами, должны были спуститься вниз, только превратившись в говядину, предназначенную для мясной лавки!
Эти строки, которые мы посвятили описанию бульвара Инвалидов, объяснят читателю, сколь пустынным было это предместье в девять часов вечера.
Лишь несколько героических инвалидов, задержавшихся на дружеской попойке, нетвердыми шагами возвращались под знаменитый купол, ставший убежищем как их славы, так и их невинных удовольствий
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.