Женщины-легенды - [79]

Принимавший от друзей поздравления по случаю рождения наследника Домиций вдруг объявил, что от него и его супруги Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества. На восьмой день после родов, в положенный день очищения, Домиций поднял младенца с земли, официально принимая его таким образом в семью, и новорожденный получил имя. По просьбе Агриппины дать имя должен был император Калигула. В насмешку он предложил назвать ребенка именем своего дяди Клавдия, который был посмешищем всего двора и о котором в свое время его мать, желая кого-либо оскорбить, говорила: «глупей моего Клавдия». Мальчика все же назвали Луцием, однако зловещая шутка сбылась через 13 лет, когда усыновленный уже императором Клавдием мальчик был принят в его род и получил имя Нерон. Пройдут еще годы, и сбудутся слова его отца: люди с содроганием и ужасом будут произносить это имя, а Нерон станет убийцей своей матери…

Но в тот день (восемнадцатый до январских календ^[49]) 37 года н. э. в приморском городе Анции, неподалеку от Рима, когда у Агриппины и Домиция родился рыжеволосый мальчик, ничто не предвещало будущих бед. Даже античные историки, любившие находить всякого рода знамения и предзнаменования, на сей раз ничего о них не сообщают.

Измученная родами Агриппина набиралась сил. Вероятно, она была полна радужных надежд, ведь казалось, что с провозглашением ее брата императором злоключения уцелевших потомков Германика закончились.

Едва ли Агриппина помнила своего отца. Он умер от яда сирийского наместника, когда ей было всего четыре года. И вряд ли в ее памяти остались картины военных лагерей, где вместе с матерью, сопровождавшей отца в походах, прошло ее младенчество. Агриппина и родилась в военном лагере во время похода на германцев (позднее на месте этого лагеря будет основана в ее честь римская колония, ныне это город Кёльн). В юности она лишилась братьев Нерона и Друза, в ссылке покончила с собой ее мать. В живых из девяти детей Германика и Агриппины Старшей оставались лишь Гай Калигула и трое дочерей — сама Агриппина, Друзилла и Юлия Ли-вилла. Тиберий, который по распоряжению Октавиана Августа усыновил отца Агриппины Германика, став императором, сыграл пагубную роль в судьбах этой семьи. Уничтожив возможных претендентов на императорский трон из мужчин этого рода, за исключением Гая Калигулы, который ничем не выдавал обуреваемых его чувств даже после расправы с братьями и матерью, Тиберий позаботился и о судьбе своих внучек, подыскав им мужей. Для Друзиллы и Юлии выбор оказался удачным: первая была выдана за обходительного Луция Кассия, происходившего хотя и из плебейского, но древнего и заслуженного рода, вторая вышла замуж за мягкого характером Марка Виниция, дед и отец которого были консулами при Октавиане Августе. Эти свадьбы состоялись в 33 году н. э.

Агриппине же достался Гней Домиций Агенобарб из знатного сенаторского рода, внук Марка Антония и сестры Августа Октавии. Как старшая из сестер она была выдана замуж раньше — в 28 году н. э. Агриппине было тогда всего 13 лет, по римскому законодательству минимальный брачный возраст для девушек был определен в 12 лет. Свадьба праздновалась вначале на острове Капри (где за год до этого обосновался император Тиберий), затем в Риме. С грустью рассталась девочка со своими детскими игрушками, принеся их, так же как и свою прежнюю одежду, в жертву богам. Рабыни одели ее во все белое и завязали пояс «узлом Геркулеса». С большой тщательностью была сделана особая прическа новобрачной, которую разрешалось носить только весталкам — разделенные на шесть прядей волосы с вплетенными нитями были уложены под свадебный венок из цветов.

Никто не видел, какие чувства охватили Агриппину, когда распорядительница свадьбы соединила ее правую руку с рукой Гнея Домиция, — лицо невесты, как того требовал обычай, было закрыто коротким красным, «огненным», как его называли в Риме, покрывалом. Когда же после пира наступили проводы новобрачной в дом супруга, Агриппина с плачем бросилась на грудь матери. Ее пытались оторвать силой, но, рыдая, девочка крепко цеплялась за мать, и не потому, что это полагалось по обычаю — с ужасом она представляла свою будущую жизнь без матери, сестер, братьев с этим самодовольно улыбающимся рыжеволосым мужчиной. Агриппина Старшая ласково ее увещевала. Конечно, в присутствии императора она не могла сказать дочери, что так той будет лучше — хоть одна из ее дочерей сможет вырваться из этой порочной жизни императорского двора, в котором кольцо интриг все теснее сжималось вокруг вдовы и детей Германика. Наконец, после уговоров матери и распорядительницы свадьбы Агриппину удалось оторвать от материнской груди. Предстоял путь в Рим. Там по распоряжению императора свадебные торжества были продолжены с особой пышностью.

Девять лет длился этот брак. В 32 году Гнея Домиция избрали консулом (следовательно, если исходить из римских законов, ему уже минуло тогда 43 года). И хотя он был близок к императорскому двору, его, однако, изгнали из ближайшего окружения после очередной скандальной выходки, когда, сопровождая молодого Калигулу в его поездке по Востоку, он убил своего вольноотпущенника за то, что тот не смог выпить столько вина, сколько ему было приказано.