Женщины Кузнецкстроя - [29]
Борис прибавил зарплату одному рабочему, и матрос обиделся. Почему не ему. В НКВД вскоре поступил сигнал на Орловского. Его взяли ночью. Пришли двое работников НКВД и сексот. Я его знала, он приносил мне пробы с домны.
После этого вечера он исчез, и я его больше не видела. Они перетрясли все и удивились, что, кроме детских и женских фотографий, ничего не нашли. Они искали снимки завода — знали, что у нас есть фотоаппарат. Олечку мою сбросили с кровати вместе с матрацем. Конечно, после ареста мужа меня на другой день выгнали из квартиры. Мы переселились в барак, расположенный напротив Тельбесского переулка.
Много дней я ходила в Первый дом к следователю Буру. Я нашла с ним общий язык через знание тюркского — я, прожив в Ленкорани некоторое время, освоила его. Бур разрешил мне передачи. Я каждую неделю ходила потом в старокузнецкую тюрьму (моста не было, ходили через реку пешком) с табаком, продуктами и бельем. Белье возвращалось коричневого цвета. Все было пропитано табачным дымом, исходя из этого можно было судить о том, сколько же их сидело в одной камере. Однажды в ответ на мою просьбу передать корзинку с передачей услышала: «Отправлен по этапу». Я еще попробовала узнать у бытовиков, что-то уточнить. Они дополнили короткий ответ: «Вчера был этап, и он ушел. Высокий такой, весь в черном». Я бросила корзинку, бегом через реку домой. Через некоторое время раздался стук в дверь. Открыла — на крыльце стоит моя корзинка, а вокруг никого.
После ареста меня больше двух недель на работе не держали. Только привыкнешь — звонок начальнику. Ловлю взгляд, неосторожно брошенный на меня. Получаю направление в отдел кадров. Снова ищу работу. В 1947 г. меня выгнали с КМК. К счастью, взяли в «Шахтострой». А до этого в годы войны вызывали в Первый дом и предлагали отказаться от мужа.
Всю жизнь я прожила одна, воспитывала дочь, внуков. Ушла на пенсию с должности старшего инженера отдела снабжения треста «Сибметаллургстрой». (Ю)
ЛИДИЯ ИВАНОВНА ПЕТРЕНКО (1901-1975 гг.)
Работала на комбинате с 29 марта 1932 г. прорабом в «С-троймартене», помощником начальника смены в мартеновском цехе, а с 5 января 1938 г. — начальником цеха ремонта металлургических печей. Бывшая гимназистка с белым бантом в толстой косе в аварийных ситуациях надевала асбестовый костюм, снимала с кого-нибудь лапти, закутывала голову и, облитая водой, шла в еще не остывшую печь. Единственную в стране женщину-металлурга с высшим специальным образованием знали и любили. Ведь в образе этой женщины шагнуло на площадку Кузнецкстроя само время. Однако же бывшую революционерку из Одессы, пламенную большевичку не обошли клеветнические письма, написанные кем-то в 50-х гг.
«Мастера, рабочие ее очень уваэ/сали, считались с ее мнением. Терпеливо, ровнъьи голосом разъясняла своему коллективу ил и задачи — что нужно делать — или вела политическую беседу, очень отстаивала каждого рабочего...» (Из воспоминаний А.Н. Адоньевой (6)).
«При всех реконструкциях особую роль играли Петренко. Она была застрельщиком всех нововведений. Как бы ни трудно было, она добивалась своего.» (Из воспоминаний Е.М. Легкови, старшего мастера ЦРМП).
На Кузнецкстрой я приехала в марте 1932 г. Работала в строймартеновском цехе. К моменту моего приезда на первой мартеновской печи делали верх, на четвертой — насадки. Бетонные работы вплоть до 12-й печи были сделаны заранее.
В сентябре 1932 г. была пущена первая печь. Месяца через три ее остановили на малый ремонт. Ремонтами в мартеновском цехе ведал Иван Макарович Крайний. Никаких сил, которые могли бы провести ремонт, в цехе не было, поэтому И.М. Крайний обратился к нам, строителям, и попросил нас взяться за ремонт. Первый ремонт длился 48 дней. Для сравнения можно сказать, что в начале 50-х годов такой же ремонт делался за 44-48 часов. До конца 1933 года в случае необходимости ремонта эксплуатационники обращались за помощью к строймартену. Силами строймаргена и проводились ремонты; возглавлял их И.М. Крайний.
И.М. Крайний положил начало хорошему делу — завел на каждую печь книгу, в которую записывался каждый ремонт этой печи. Позднее эти книги растеряли.
В апреле 1934 г. я перешла на эксплуатацию. В отделе кадров вначале заявили, что женщины в мартеновском цехе не нужны, но из цеха сказали, что Петренко возьмут в любом случае. Предлагали идти начальником смены, но я побоялась и пошла помощником начальника смены. Впрочем, вскоре стала начальником смены. Кроме меня, на этой должности тогда работали Титов, Наговицын. Когда к руководству комбината пришел Бутенко и пр., многие потихоньку разошлись.
В январе 1935 г. с Иваном Макаровичем произошел несчастный случай, в результате он ушел из цеха, а я перешла на ремонт. Цеха ремонта печей тогда еще не было, хотя штат ремонтников уже был. Впрочем, со строительства на ремонт еще бросали людей.
В 1936 г. в мартеновский цех пришел Комаров. Это был толковый инженер из огнеупорного цеха. В это же время мартеновский цех разбился на два мартеновских и ЦРМ.
В 1937 г. была серия арестов. Арестовали и Комарова. Немного побыли начальниками цеха ремонта Зяблицкий, На-волоцкий, Бородулин, но эта работа их не очень устраивала. В 1938 г. начальником ЦРМП назначили меня.
