Женщины Древней Руси - [52]
В актах описана и такая ситуация, когда завещанные женщинам земли могли после их смерти переходить во владение не зятю, а внуку, т. е. и являться приданым, и входить в парафернальное имущество. Например, отец-завещатель передавал незамужней дочери в пользование часть своей вотчины на срок «до ее живота, а по животе, ино внуку моему князю Василию»[439].
Еще один вариант можно назвать нереализованным приданым. Так, верейский и белоозерский князь Михаил Андреевич в первой духовной, составленной в 1486 г., завещал дочери Анастасии «в Ярославском уезде свои два села», оговаривая незыблемость ее прав на земельную собственность: «А будут те селца надобны моему господину великому князю, и господин мой князь велики даст моей княгине Настасье в тех земель место свои земли». Однако в духовной, написанной позже, Михаил Андреевич завещал Анастасии только «триста рублев», не упоминая никаких сел[440]. Возможно, что к тому времени ярославские села уже перешли во владение Анастасии Михайловны в связи с ее замужеством (в последней духовной фигурирует «зять Осиф»).
Отмечая свидетельства самостоятельного распоряжения «придаными» землями (пожалование монастырю, завещание) замужними женщинами и случаи их совместных с мужьями акций (продажа, пожалование «по приказу» матери, дарение сыну)[441], мы не обнаружили фактов неограниченной власти супруга над жениным приданым. О приоритетных правах женщин на собственное приданое говорит и судьба приданого при прекращении брака: оно по закону переходило чаще всего к детям, а в случае бездетности возвращалось родителям[442]. В реальной же жизни муж и жена в отношении приданого составляли нередко единое юридическое лицо или находились в совладении (имели «свои половины») на протяжении всей совместной жизни[443]. Не случайно и в формуляре грамот, связанных с совместным распоряжением приданым в форме недвижимости, появляется указание на согласие жены в общей супружеской сделке: «А что жены моей село Елизаровское приданое в Переяславском уезде, и мы, со своею женою Оленою поговоря, дали есмя по любви то село… сыну своему…»[444]
Разумеется, одним из главных путей приобретения недвижимости замужними женщинами было наследование ими части «отчины» по мужской и женской родственным линиям[445]. В случае если завещатель передавал «по душе» все наследство монастырю, родственники (в том числе жены) получали лишь движимость. Иногда такая сделка оформлялась следующим образом: «…што в моем селе да и в деревнях, и то серебро прикащики мои зберут, да дадут жене моей»[446].
Большая группа документов о наследовании земельной собственности представительницами господствующего класса связана с получением ими земли по завещанию мужа (34), отца (14), матери (2), свекрови (5), брата (1), дяди (1). Некоторые знатные женщины «отказывали» свои земли внукам, племянникам, сыновьям; другие — передавали их «по душе» монастырям (таких духовных 5 плюс 16 упоминаний в других актах)[447].
Наследование по отцу[448] прямо и непосредственно связано с приданым; наиболее раннее упоминание в актах об этой форме наследования — середина XIV в.[449] В ряде случаев передача земельной собственности замужней дочери сопровождалась упоминанием и о ее муже, т. е. наследуемая часть вотчины давалась супругам в совладение[450]. Это, однако, не было следствием действия каких-либо нормативных установлений или обычного права. В каждом конкретном случае завещатель поступал так, как того требовали интересы сохранности и целостности земельного владения. Например, распространенной формой приобретения знатными женщинами земли во Пскове (как, впрочем, и в других регионах Руси) было получение ее «в одерень», т. е. в не ограниченную какими-либо условиями собственность, предусматривающую право дальнейшего распоряжения приобретенной землей. Передача земли «в одерень» «дочки своей Марфы» встречается в духовной Анцыпора. Марфа, по-видимому, была либо старшей из его дочерей, либо в ином по сравнению с сестрами гражданском состоянии (возможно, она — дочь Анцыпора от первого брака): «…а дочкам моим Анне ни Оксеньи не вступатись им в мое данье ни во что же…»[451], т. е. они ничего не получили по духовной.
Юридический статус, на основании которого производились земельные передачи от отца к дочерям, не исчерпывался передачей им земли в совладение и в безусловное пользование. Существовал обычай и передавать землю «в кормлю», бывший как бы промежуточной формой между первыми двумя формами наследования по отцу. При передаче земли но завещанию между ближайшими родственниками (особенно между мужем и женой) это была одна из наиболее распространенных форм сделок. Например, Никита Хов, автор духовной конца XV в., оговаривает передачу сел своим дочерям и «внуке» так: «А изнесутца… дочка моя и внука моя, ино то село даю святому Николы… себе на память… А что село мое Кустово седенье, то даю дщери своей Софьи до ее животу»
