Женщины Древней Руси - [51]

. Ни в одной из дошедших до нас купчих грамот (4) не упоминается как обязательное условие согласие мужа или родственников по мужской линии на заключение сделки, которое было непременным по польско-литовским законам[426]. Покупки совершались на собственные деньги женщин («на женни куны»). «…Дала есмя ему на той трети… земли… пять рублев да пополонка вол. А купила есми ту землю себе и своим детем впрок без выкупа…» — свидетельствует Елена Жабина. Варвара, жена Герваса, перекупила у мужа за сто гривен села Толмачи и Журково. Княгиня Иулиания купила у сына «селце Михайловское». Треть всех свидетельств о покупке земель женщинами связана с именами великих княгинь и приобретениями комплексов близлежащих к их уделам земель[427].

Наиболее распространенным способом приобретения недвижимой собственности женщинами было получение ее в приданое и наследование по отцу, мужу и другим членам семьи. Незамужняя женщина, пока был жив отец, находилась в материальной и личной зависимости от него и имела ограниченные имущественные права не только на распоряжение, но и на владение недвижимостью. После смерти отца, а тем более обоих родителей происходили существенные изменения, касавшиеся получения женщинами части оставшейся после родителей недвижимой собственности.

Рассмотренные формы реализации и приобретения земли женщинами не привлекали к себе специального внимания. Вопросы, связанные с получением в приданое недвижимости представительницами господствующего класса, получили некоторое отражение в работах буржуазных историков и правоведов, которые исходили в основном из свидетельств более позднего времени (XVI в.). В досоветской историографии утвердилось однозначное мнение относительно прав на приданое в виде недвижимой собственности: приданое в лучшем случае «составляло собственность семьи, будучи назначено на удовлетворение материальных ее потребностей». Под этим подразумевались собственность мужа на женино приданое и право распоряжения им[428].

Чтобы определить возможно точнее широту прав женщин на свое приданое, необходимо выяснить: кто пользовался приданым, каковы были пределы этого пользования, а также судьбу приданого после брака. Для этого обратимся к актовому материалу XIV–XV вв., ибо самое раннее и уникальное свидетельство — рядная Тешаты и Якима середины XIII в. — не дает ответа на поставленные вопросы.

В нашем распоряжении имеется 21 документ, прямо или косвенно отражающий акт получения приданого или пользования им[429], причем в 12 случаях упоминание о приданом встречается в духовных грамотах. В четырех из них дочери приобретали по завещанию родителя не часть земельной вотчины, а лишь «приданых людей» и движимость. В двух случаях причина подобного явления кроется, по-видимому, в малолетстве дочерей, когда выдача их замуж — дело далекого будущего и забота оставшихся в живых родственников: «А дочерь мою Овдотью жена моя и мои дети дадут замуж изобчя…» В третьем случае — в духовной троицкого чернеца Вассиана Уварова — все родственники, в том числе и сыновья, получали лишь движимое наследство. В четвертом же дочь завещателя была уже замужней, и часть отцовской «отчины» получал ее муж, которому, кстати, завещатель «приказывал» и жену свою вместе с другими детьми[430].

Имеется еще одна грамота, в которой упоминается приданое в форме движимости: волоцкий князь Иван Борисович сообщал в своей духовной, что он «истерял» приданое своей «сестрични» (племянницы), в котором были «платья и суды», и за эту оплошность завещает ей некоторую движимость. Поскольку в грамоте речь идет о племяннице, а не о дочери и к тому же само упоминание косвенное (быть может, «сестричня» располагала и «придаными» землями?), то на основании этого документа нельзя предполагать какое-либо ущемление прав дочерей при получении наследства[431]. Тот факт, что в большинстве случаев приданое в форме движимого имущества получали сами дочери, а не только их мужья, не может вызывать сомнения. В перечне завещаемого дочерям движимого имущества значительную часть составляют женские вещи: украшения, шубы, «чепи» из драгоценных металлов (при замужестве великих княгинь, начиная со свадьбы дочери Ивана III Елены, составлялись специальные описи царского приданого[432]). Полученные в качестве приданого денежные средства использовались для земельных приобретении[433].

В то время как западные современницы древнерусских женщин получали приданое чаще всего в виде денег, движимости[434], в русских документах содержится немало примеров получения в качестве приданого недвижимой собственности. «Придаными» землями в актах названы село Елизаровское Олены, жены Андрея Михайловича Плещеева; деревня Задешинская, которую Мавра Корякина передала монастырю; деревня Болдинская Мавры Румянцевой, отданная ею по завещанию сыновьям Василию и Долмату; деревня Ворохобьино, данная в «придании» дочери Ульяне троицким старцем Феогностом[435]. В других грамотах передаваемые по завещанию дочерям земельные массивы, хотя и не названы прямо «придаными», являлись тем не менее таковыми. Прежде всего это земли, упоминаемые в духовных знатных женщин как принадлежащая именно им собственность, отличная по характеру от «примыслов» и «прикупов»