Женщины Древней Руси - [44]
За счет этого «прикупа» (прибыли) возмещался, видимо, и ущерб в имуществе, принятом опекуншей после смерти завещателя.
Более поздние нормативные акты не касаются вопросов, связанных с женским опекунством. Это позволяет предполагать, что древние нормы права опеки традиционно действовали и позже. Как видим, РП в отличие от аналогичных кодексов западнославянских земель не вводит в юридический быт понятие соопекунов-мужчин при вдовах, предоставляя женщинам значительную самостоятельность[357]. Основанием для права вдовы на опеку были не только ее соучастие в правах на общее семейное имущество, но и принципы родительской власти, авторитет матери в быту, который делал ее (хотя и на период, ограниченный вторым замужеством) полновластной главой семьи.
Рассмотренные права женщин на владение приданым и некоторым парафернальным имуществом, а для представительниц привилегированного сословия и на опекунство над детьми органически связаны с наследственным аспектом древнерусского права собственности. Именно в нормах наследственного права раскрываются эволюция и те глубокие сдвиги, которые происходили и системе личных и общественных отношений супругов, и особенно в правах женщин. Почти все древнерусские правовые документы, в том числе и РП, уделили этой области юриспруденции особое внимание.
О наследовании в низших сословиях РП дает мало сведений: после умершего раба «робе» и «робьим детям» «задницы не имати». В семье смерда после его смерти обеспечивались его незамужние дочери («даяти часть на не»), поскольку считалось, что вышедшие замуж уже получили свою «часть» в виде приданого или в иной форме. По спискам Археографическому II, Троицкому IV, Оболенскому II и некоторым другим в ст. 90 РП имеется приписка «без детии» («аже умрет смерд без детии, то задница князю… Аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не, аже будуть за мужем, то не даяти части им»). Поскольку в статье имеется указание на всех детей, а не только на сыновей, ее можно толковать так: дочери не наследуют только при сыновьях; если сыновей нет, то имущество переходит к дочерям, а если среди них есть незамужние, то им полагается часть для приданого. Аналогично в ст. 92 РП умирающий «делит дом свой детем». Это могло означать возможность для завещателя делить имущество не только между сыновьями, но и между дочерьми: ведь наследование по завещанию могло и не совпадать с наследованием по закону, согласно ст. 94 РП о выдаче замуж незамужних сестер[358].
На примере развития наследственного права представительниц свободного и привилегированного населения можно проследить эволюцию права наследования, связанную с усилением феодализации общества. Изначальным этапом подобной эволюции был период господства общинного строя, когда женщине вне зависимости от ее матримониального положения отказывалось в праве наследования не только недвижимого имущества, но и движимости. Выделение какой-либо собственности в руки женщины могло тогда привести к росту рентабельности хозяйства чужого рода и в конечном счете к социальному неравенству. Этот этап почти не нашел отражения в древнерусских письменных источниках в отличие от «варварских правд» государств Западной Европы[359].
Лишь косвенное указание на существование в предшествовавшую эпоху упомянутого выше архаичного правила отстранения женщины от наследования имеется в ст. 95 РП. Согласно этой сложной по составу статье, дочь не наследует, когда она «сестра». Очевидно, ранее дочь не имела прав ни на какое семейное имущество[360].
Усиление феодализации общества, преобладание территориального принципа над родовым, рост социального неравенства способствовали развитию процесса приобретения знатными женщинами прав на владение и распоряжение собственностью. По нормативным актам XI–XII вв. русские женщины предстают владелицами и распорядительницами движимого имущества. Основную часть его, как уже отмечалось, составляло приданое в совокупности с парафернальным имуществом. В случае смерти супруга женщины привилегированного сословия наследовали, получая «часть», и не рассчитывали на осуществление права собственности по отношению ко всему наследству — «заднице», под которой следует понимать непременно всю совокупность движимости и недвижимости семьи.
Вопрос о понимании структуры «задницы» имеет принципиальное значение, между тем досоветская и современная наука мало обращалась к нему. Если под «задницей» понимать только наследуемую вдовой собственность мужа («задница мужня»), то придется согласиться с положением о том, что древнерусские женщины не имели наследственных прав[361], поскольку РП четко и определенно решает эту проблему: «…а задница ей мужня не надобе». Если же под «задницей» иметь в виду всю совокупность собственности, т. е. приданое, парафернальное имущество жены, отдельную собственность мужа, совместно нажитую движимость и недвижимость[362], то нельзя не признать, что женщины в рассматриваемое время уже обладали некоторым кругом наследственных прав. Они не были и не могли быть в случае наследования по закону собственницами всего совокупного имущества семьи, хотя и пользовались им до совершеннолетия детей на правах опекунства и системы семейной иерархии.
