Женщины Древней Руси - [14]
Со смертью Изяслава Мстиславича в 1154 г. связи Венгрии и Руси несколько ослабли. Правда, в 1155 г. в Венгрии побывала мать Евфросиньи; король Геза II в знак уважения к супруге оказал честь теще, дав ей «много имения» (богатые дары). Геза II вскоре умер. После его смерти Евфросинья взяла правление в свои руки. Став регентшей, она направила все усилия на защиту интересов сына. С целью укрепления позиций Иштвана III она задумала женить его на дочери галицкого князя Ярослава Осмомысла, которая в 1164 г. приезжала по ее приглашению в Венгрию, но брак не состоялся. В том же году регентша и ее союзники пытались найти поддержку в Чехии, в связи с чем Евфросинья с сыном приняли чешского короля Владислава II и богато одарили его. Отстаивая права сына на венгерский престол, Евфросинья Мстиславна объективно становилась поборницей политического единства Венгрии. В этом причина высокой оценки ее деятельности в исторической литературе[85].
Но партия приверженцев молодого короля, которую возглавляла его мать, унаследовавшая от деда — Владимира Мономаха талант политической борьбы, оказалась в конечном счете слабее своих противников — провизантийской группировки, опиравшейся на войска императора Мануила. Осознав невозможность удержать позиции, Евфросинья в 1172 г. бежала с Иштваном в Австрию. В стране произошел переворот, и у власти оказался другой сын Евфросиньи — Бела III. В 1186 г. он заключил свою мать в крепость Браничево, а впоследствии вообще отослал ее в Византию, где Евфросинья постриглась в монахини[86]. Противники энергичной русской по происхождению королевы, видимо, посчитали монастырь единственным местом, способным «погасить» ее политические амбиции.
«Полоцкий матриархат»
История русских земель с середины XII в., когда, по образному выражению летописца, «раздрася вся земля Русьская», отражена в Киевской, Ипатьевской, Новгородской и других местных летописях. И в каждой из них упоминается много имен княгинь и боярынь, участвовавших в политической жизни отдельных княжеств и даже осуществлявших единоличное правление.
С 1125 г., когда умер Владимир Мономах и полоцкие князья перестали считаться с его преемником — Мстиславом Владимировичем, началась феодальная усобица, длившаяся до 1129 г. Она закончилась тем, что отец «Мстиславен» расправился с полоцкими князьями, лишив их престолов, имущества, пленив и «поточи» (сослав) их «в Греки», в Царьград. Полоцкое княжество оказалось без верховного правителя. Тогда-то на политическую арену и вступили княгини, взявшие на довольно продолжительный срок верховное правление в свои руки. Период 30–50-х годов XII в. в истории Полоцкого княжества В. Л. Янин назвал «полоцким матриархатом». В числе княгинь-правительниц были представительницы семьи князя Святослава Всеславича, а также жена некоего князя Михаила, имя которой осталось неизвестным[87].
При раскопках Полоцка и древнего Кукейноса, правитель которого находился в вассальной зависимости от полоцкого князя, были найдены три личные княжеские женские печати. Пока старшие члены княжеской полоцкой династии не вернулись из ссылки[88], оформлением официальных документов, к которым привешивались личные печати, вероятнее всего занималась в Полоцке жена Святослава-Георгия Всеволодовича княгиня Софья. Затем эту миссию взяла на себя ее дочь Предслава, которая хотя и была пострижена в монахини под именем Евфросиньи, но от светских дел не отошла. Личная печать Евфросиньи полоцкой (на печати — ее погрудное изображение) — единственная в русской сфрагистике, не располагавшей до ее находки монашескими и монастырскими буллами (подвесными печатями) XI–XIV вв. По мнению В. Л. Янина, Евфросинья и по принятии схимы значительное время сохраняла всю полноту светской власти. При Евфросинье в Полоцке было основано два монастыря (1161 г.) и две церкви; вкладом в один из монастырей был крест Евфросиньи — памятник прикладного искусства XII в. Имеется певческий цикл об Евфросинье. Третья найденная женская печать Полоцка не атрибутирована[89].
В связи с «полоцким матриархатом» встает вопрос о типичности такого явления, как женские печати. Сфрагистические материалы подсказывают, что владение печатями для утверждения официальных документов и, следовательно, выполнение административных функций в своей земле были привилегией не одних полочанок. Личные печати имели мать Янки и Владимира Мономаха (В. Л. Янин считает, что имя ее — Мария; ум. в 1067 г.); жена великого князя киевского Святополка Изяславича (1093–1113 гг.) Ирина; Олисава-Гертруда — владелица Трирской псалтыри (1078–1086 гг.); жена великого князя Мстислава Владимировича Христина (мать деятельных Добродеи, Ингеборг, Евфросиньи; 20-е годы XII в.); жена великого князя Всеволода Ольговича Мария (1126–1139 гг.) и др.[90]
«Слышаще словеса книжнаа, на сердце си полагаше…»
В период обособления русских княжеств в XII — начале XIII в. княгини и боярыни нередко принимали участие во внутриполитических конфликтах, межкняжеских усобицах, раздорах и заговорах на стороне тех или иных боярских группировок. Некая Улита Кучковна (Н. Н. Воронин полагал, что она была женой владимирского князя Андрея Боголюбского) входила в группу заговорщиков, совершивших убийство ее мужа в 1155 г. Наложница князя Ярослава Осмомысла Настаска обвинялась галицкими боярами в ворожбе, якобы повлиявшей на осложнение внутриполитической ситуации в этом княжестве (1173 г.). Под 1180 г. летопись сообщает, что именно по совету своей жены черниговский князь Святослав Всеволодович начал усобную войну с князем смоленским Давыдом Ростиславичем («не поведа того мужем своим лепшим доумы»)
