Женщина за стеной - [4]

Райвоенкомат

Помню жаркий райвоенкомат

Посреди раскинувшейся стужи.

Разговоры, слёзы, смех и мат —

Всё это оставлено снаружи.

Срок настал — прощай, родимый край

А судьба едва ли виновата,

Что лежит дорога прямо в рай

Через двери райвоенкомата.

Портрет

Солдата круглая башка

И нулевая стрижка —

Как у восточного божка,

Где никакого лишка.

Ещё в черты портрета взят

Испуганный отчасти,

Слегка задумавшийся взгляд

Отставшего от части.

Метель

Бешеная метель,

Та, что сгубить готова, —

Фирменная модель

Пушкина и Толстого.

Я замерзал в полях,

Вязнул в снегу глубоком,

Двигаясь не в санях,

А по-солдатски, пёхом.

Взводных терял из глаз,

Рушился как попало.

И надо мной не раз

Холмики наметало.

Укладка парашюта

Тогда для десанта

Ещё не придумали, нет,

Такого дизайна,

Как нынче: тельняшка, берет.

Одна лишь новинка

Была, отличавшая нас:

Отличная финка,

Способная радовать глаз.

Но вот ты пощупал —

И твёрдой осталась рука, —

Перкалевый купол,

Густые его вороха.

Косишься украдкой

На небо, где дыма следы,

И занят укладкой

Своей неизбежной судьбы.

Облако

В небесный омут голубой,

А часто в облако густое

Проваливался с головой,

Не так уж много в жизни стоя.

Когда я дёргал за кольцо,

На ощупь, словно бы спросонья,

Как будто Кто-то мне лицо

Прохладной протирал ладонью.

Законы жизни таковы,

Что я, той службе на потребу,

Был в бездну выброшен…

                                                А вы

Имели отношенье к небу?

Гибель парашютиста

Разбивается парашютист,

И лежит его бедное тело.

А ведь был настоящий артист

Своего поднебесного дела.

В чём же кроется главное зло?

Ведь не раз выручала умелость!

Слишком долго и скучно везло,

Так, что даже удача приелась.

В результате былая любовь

Нервы заново не щекотала,

И опасность, возникшая вновь,

Для него уже значила мало.

В кузове. 1945

Оставшаяся памятка:

Мадьярский город Мор.

Конечно, водка — палинка,

Вино сухое — бор.

Мы едем. Бочка в кузове,

И наш стрелковый взвод

Пьёт — от души, от пуза ли —

И шланг передаёт

Друг дружке… Сколько разного

Потом прошло, ушло…

Но — солнце светит ласково.

Весна. Совсем тепло.

Скажу последней строчкою,

Что для иных в судьбе

Тот тесный кузов с бочкою —

Поминки по себе.

Натюрморт «Плащ-палатка»

На расстеленной плащ-палатке —

Фляжка, финка и сухари.

Кружки, несколько в беспорядке,

Розоватые от зари.

Тут же спаренные иголки,

Что с невидимой нам сосны,

То ли срезали их осколки,

То ли ветром занесены.

Карты.1945

Я в сумраке синем

Проснулся в мадьярском селе.

Несло керосином

От лампы на круглом столе.

Сидят лейтенанты.

Какое ж занятье у них?

Игральные карты

Уже интересней штабных.

В коричневой пенке

Томилось в печи молочко.

На местные пенге[1]

Гвардейцы играли в очко.

На грозной планете

Настало теперь торжество.

А денежки эти

Не значат почти ничего.

В селении дальнем

Мне снились иные края.

А был я дневальным,

Но смена была не моя.

Ранения

Раненая рука

Не поднимала шашку,

Позже наверняка

Не удержала чашку.

Раненая нога

Ночью шагать хотела,

Так как была слуга

Вымуштрованного тела.

Острого языка

Позатупилось жало —

Раненая башка

Плохо соображала.

Старик

Дети-внуки — по делам

Ранним утром — знай, мол, наших!

Он на месте, старый хлам,

Наугад в окошко машет.

Городской осенний свет.

Дня пустынная громада.

Телевизора, газет —

Ничего ему не надо.

Он сидит, ещё живой,

Сердцем преданно растаяв,

Верный пёс сторожевой,

Ждущий к вечеру хозяев.

«Полюбила Лида инвалида…»

Полюбила Лида инвалида,

Но сказал на это инвалид:

— Понимаешь, миленькая Лида,

Не нога — душа моя болит.

Оправляя кофточку из ситца,

Глянула серьёзно на него:

— Так к тебе я буду относиться,

Чтобы не болело ничего.

Участники войны

Давно не снятся

                               для стрельбы ориентиры,

И лень уже касаться этих тем.

Не всем живым даны отдельные квартиры,

А павшим — даже братские не всем.

Временная жизнь

Временная жизнь —

В печали, во мраке

(Иногда и в семье).

Временная жизнь —

В землянке, в бараке.

На войне, на земле…

Прощание с другом

Умение общаться за столом,

Вновь подтверждая выучку былую,

Где рюмки не колом, а соколом,

И жизнь ещё гудит напропалую.

Из дома что-то вытащило нас.

Уже в закат окрашивались дали.

Мы думали: вернёмся через час,

Но сил своих, увы, не рассчитали.

Мы были только чуть навеселе,

Когда, ладонью выбив пробку с ходу,

Оставили бутылку на столе…

А водка выдохлась и превратилась в воду.

Снимок

Собственной персоной

В двадцать с лишним лет

Выправлял сезонный

Проездной билет.

Лишним фото было —

Сунул под стекло…

Временем побило,

Молью посекло

Самого. А снимок —

Вот он, хоть куда.

Не поблёк, не вымок

В разные года.

Странная страница

Чуточку сладка.

Вид — посторониться

Хочется слегка.

И другие снимки:

Вот я с другом снят.

У меня и Симки

Оловянный взгляд.

Спросим: неужели

Из такой глуши

Добралась доселе

Часть моей души?..

Домашняя боль

Памяти Э. Киселёва

После операции ноги

Боли страшные у Киселёва.

Господи, бедняге помоги,

Очень уж судьба к нему сурова!

Врач сказал: нормально пять часов

Нам для операций на сосудах…

Но больной, не слыша голосов,

Спал ещё не меньше полусуток.

А потом — как будто в бой

На рассвете падая с откоса,

Окунулся прямо в боль

При откате общего наркоза.

Впрочем, терпеливый, ничего!

Что ему — готовиться к параду?

И в момент спроворили его

Из реанимации в палату.

И — домой, где маяться начни