Женщина-вампир - [22]

Подобного рода предупредительность показалась нашим беглецам несколько подозрительной.

Они обменялись многозначительным взглядом и незаметно вылили на землю содержимое чашек.

— Эти люди слишком предупредительны, — заметил Рожер. — Неужели они делают все это только ради нашего присутствия? Мне не верится, чтобы они придавали такую цену охране двух европейцев.

— Все возможно, — отвечал сэр Мориц. — Наши хозяева кажутся честными людьми, у них мирные лица и внушительные манеры, но чай их обладал странным запахом.

— Запахом опиума, не правда ли?

— Я также это заметил. Мы хорошо сделали, что не стали пить его. Но я не чувствую к этим людям ни малейшего доверия. Ляжем спать и не будем высказывать наших подозрений.

С этими словами они удалились в свою палатку, разделенную на две половины.

Измученный усталостью, Рожер долго не мог уснуть. Все тело его было разбито и он тщетно закрывал глаза — сон не приходил.

Ворочаясь с одного бока на другой, он очутился как-то лицом к отверстию палатки.

Костер все еще пылал, но Рожеру казалось, что пламя его становилось то красным, то зеленым, то синим.

«У меня лихорадка», — подумал он.

Мысль эта еще более утвердилась в нем, когда он увидел расположившихся полукругом вокруг костра индусов, скинувших все свои одежды, за исключением куска коленкора вокруг бедер.

Один из них сыпал в костер какой-то порошок из ящика слоновой кости.

Лица всех имели какое-то странное выражение. Все они были разрисованы какими-то таинственными знаками.

Рожер приподнялся на локте и созерцал эту сцену, сам не зная — сон ли это или действительность.

Индусы напевали какую то монотонную песню.

Они пели:

«Повесили у дверей храма гирлянды из цветов, жасмина и магнолии.

Она идет, это она, владычица мира.

Это она — богиня любви и смерти.

Ее окровавленные уста призывают умерщвление.

Она топчет ногами своих побежденных врагов.

Повесили у дверей храма гирлянды из цветов жасмина и магнолии.

Она отрывает части их тела, которые еще трепещут в предсмертной агонии.

Запах их крови вызывает на лице ее краску удовольствия.

О Кали, пред тобою погибнут враги твои, мы вырвали у них глаза и бросили их коршунам.

Повесили у дверей храма гирлянды из цветов, жасмина и магнолии».

Каждый стих этой песни приводил их все в большую и большую ярость.

Из толпы выделились два индуса и стали рыть около костра глубокую яму.

Один из старших громко ударил в танги.

На этот звук со всех сторон из за гор, из расщелин скал, из-за кустов показались обнаженные индусы и стали медленно подходить к костру.

Их было теперь более ста. Пламя костра бросало фантастический свет на их фигуры.

Рожер вполголоса позвал сэра Морица, спавшего в другой половине палатки.

Сэр Мориц также не спал.

— Я, кажется, схожу с ума, — сказал ему Рожер. — Лучше посмотрите сами.

Сэр Мориц исполнил его желание.

В это время один из стариков устремил яростный взгляд на палатку чужестранцев и тихо заговорил.

Но тишина ночи придала чрезвычайную ясность его словам, дышавшим страшной угрозой.

— Дети Кали, — сказал он, — богиня требует жертв.

Он продолжал, придавая своему голосу еще более грозное выражение:

— Богиня ждет от вас жертвы. А какая жертва может быть ей приятнее этих двух чужестранцев, врагов нашей религии. Сама богиня привела их к нам. Радуйтесь случаю заслужить ее милости.

— Слава Кали, слава великой богине! — отвечали хором все индусы.

Их свистящий шепот невольно напомнил Рожеру шум, производимый в траве змеями.

— Дитя мое, — сказал сэр Мориц, — эти люди — туги. Ты слышал наш приговор; мы должны быть принесены в жертву богине Кали. Они не проливают крови, но задушат нас шнуром, которым чрезвычайно искусно владеют. Я понимаю теперь, почему они разделили нашу палатку на две половины. Но мы дорого продадим свою жизнь. Возьми мой кинжал!

— Нет, — отвечал Рожер, вполне доверявший своей силе и мужеству, — нет, я буду защищаться без оружия.

— Главное, старайся во что бы то ни стало отразить первое нападение!

Они умолкли.

До их слуха долетел шум осторожных шагов. К их палатке тихо подкрадывались два человека.

Ноги их едва скользили по земле. Оба держали в руке по платку, игравшему роль американского лассо. К одному концу платка привязан камень, который, будучи брошен в воздух, обвивается вокруг шеи человека и ловится бросившим. Стоит затянуть платок — и жертва задушена.

Убийца, проникший к Сен-Пьеру, застал его лежащим лицом вниз и как бы спящим.

Он осторожно обвил его шею платком и быстрым жестом затянул его. Но платок очутился в его руке, разрезанный надвое.

Сэр Мориц подложил под свою шею кинжал, который и перерезал оружие индуса.

Прежде, нежели убийца пришел в себя от изумления, сэр Мориц бросился на него и вонзил ему в грудь кинжал.

Другой индус осторожно прокрался на половину Рожера.

Молодой человек стоял посредине палатки безоружный, но с лицом, выражающим крайнюю решимость.

Душитель не имел даже времени подумать о нападении.

Рожер нанес ему сильный удар в грудь, что заставило его вылететь из палатки. При виде этого индусы испустили крик ярости.

Тотчас же все вооружились горящими головнями и направились к палатке. Недолго думая, Рожер схватил дышло от повозки и бросился на толпу, разбивая и опрокидывая все своей палицей.