Женщина в Гражданской войне - [78]
Лечила больных, перевязывала раненых. Когда последние остатки белых банд навсегда были изгнаны с Дона, я начала учиться.
Так по медицине и пошла.
Сейчас я вспоминаю революционные боевые дни гражданской войны… Но не хочу вспоминать, что была я неграмотной солдаткой, что меня били и хозяин, и урядник, и, случалось, муж.
Теперь я работаю помощником директора поликлиники крайпромстрахкассы в Ростове.
ЗМЕЙСКИЙ РАССТРЕЛ[4]
Август восемнадцатого года был на исходе. Закончился четвертый съезд народов Терека, начатый еще в июле.
Контрреволюционный мятеж казачьих верхов прервал съезд.
Враги укрепились в Моздоке, где вместе с предателями — эсерами и меньшевиками — образовали контрреволюционное «казачье-крестьянское» правительство во главе с меньшевиком Георгием Бичераховым.
На рассвете с семнадцатого на восемнадцатое августа восемнадцатого года бичераховские банды под командой полковника Соколова напали на Владикавказ и захватили его. Тринадцать дней шел бой за город. Под руководством Серго Орджоникидзе — «чрезвычайного комиссара юга России» — рабочие Владикавказа, трудовые горцы, делегаты съезда дрались с белыми бандами. Владикавказ вновь стал советским.
Съезд закончился после того, как Орджоникидзе и делегаты вернулись с фронта. Часть делегатов уезжала в свои станицы. Ехали по территории, захваченной белыми казаками. От станицы Эльхотово к станице Змейская.
Ранним утром к Змейской подъезжало несколько подвод.
Приближаясь к мосту, делегаты зорко всматривались в очертания станицы, расположенной сейчас же за ним. Обстановка казалась мирной, кое-где на завалинках сидели старики и старухи. Никаких вооруженных сил не было заметно. Но едва переехали мост и вступили на территорию станицы, как с двух сторон появилось несколько казаков и потребовало, чтобы, свернув с прямой дороги, подводы заехали в станичное управление за пропусками.
— Здесь дороги без пропуска нет, — заявили они.
Стало ясно: попали в ловушку. Постепенно все подводы собрались на церковной площади у станичного управления. У ворот церкви стояли два орудия.
Богато разодетое казачество злословило и злорадствовало, считая, что ими уже одержана победа над советской властью. Они кричали что-то о бандитах, награбивших много денег, издевались над «совдепией» и «коммуной».
Но попадались в толпе и бедно одетые казаки и крестьяне, горестно и с испугом смотревшие на делегатов.
«Властей» долго не было. Толпа притихла, но не расходилась, ожидая, что будет дальше.
Наконец в час дня из станичного правления вышел офицер и объявил, что пропуска дадут только делегатам съезда. Для этого делегаты предварительно должны сдать свои мандаты. Кое-кто пошел их сдавать.
Некоторые говорили: не следует сдавать мандатов, а надо спасаться бегством.
На одной из подвод сидел загримированный Пашковский — председатель Совнаркома Терской республики — в накладных усах и форменной фуражке. С ним вместе сидела девушка Аня Блюменталь. Ей было восемнадцать лет. Храбрая и горячая девушка. На съезде она много помогала всем, и самая тяжелая работа лежала на ней.
Она устраивала делегатов на квартиры, доставала им пищу и заботилась обо всем.
Аня работала в Кисловодске с начала восемнадцатого года. Ее любили все, кто с ней сталкивался. Энергичная, живая, она организовывала работниц, шла всегда первой на фронт и в самых опасных местах держала себя смело и решительно.
Теперь тяжелая, опасная обстановка оживила ее еще больше. Бодрое ее слово и милая улыбка поднимали настроение товарищей.
Первым ушел за пропуском товарищ Тюленев — председатель Кисловодского совета. Видя, что его что-то долго нет и никто еще не получил пропуска, товарищи стали беспокоиться. Технический секретарь большевистской фракции съезда уничтожил документы, сохранившиеся у него: список членов фракции, финансово-отчетные документы и т. п.
Вдруг из станичного правления послышались страшный шум и крик. Прорывались возгласы злорадства и смех:
— Пашковский! Пашковский! Попался, голубчик. Вот он!
Группа казаков и офицеров окружила подводу, на которой человек в форменной фуражке разговаривал с Аней Блюменталь. Сорвав с него накладные усы, с шумом и криком они повели его в правление.
Спустя некоторое время из правления под конвоем вышли Пашковский и Тюленев. Их повели в станицу. Ни для кого не было сомнения в том, что их расстреляют.
Затем снова появился казак и, вызвав нескольких человек по фамилии, сказал:
— Идемте в станицу Александровская для допроса!
В сопровождении четырех казаков часть делегатов направилась в сторону Нальчика. Было часов десять вечера. Тихо и тепло. Светила полная луна.
Люди шли медленно, усталые, голодные. Изредка доносились отдаленные взрывы — это белые взрывали железнодорожные пути.
Когда поравнялись с кукурузным полем, один из казаков показал рукой направо и сказал:
— Здесь их расстреляли.
Все поняли, что он говорит о товарищах Пашковском и Тюленеве. Но никто не произнес ни слова.
Прошли кукурузу, потом кусок голой степи. Подошли к другому кукурузному полю. Казаки крикнули:
— Стой!
Остановились. Казаки подняли винтовки, и все поняли, что наступил конец.
В этот момент раздался громкий, взволнованный голос Ани:
«Анка» — роман-трилогия о жизни рыбаков Приазовья. В центре его — колхозная активистка, председатель сельсовета. Она мужественно выстояла в тяжелые годы Великой Отечественной войны, а потом вместе с земляками строила новую счастливую жизнь.
Это фанфик. Очень хотелось продолжения у некоторых героев понравившийся книги.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.