Женщина в черном - [50]

— Подождите, Света, — перебил ее Никита. — Вы говорите, трагическая гибель сына академика произошла вскоре после совета, на котором тот обещал разоблачить Строева?

— Да, только это, говорят, и спасло бедного Григория Марковича, иначе бы…

— Понятно…

— Что понятно?

— Это я так, сам с собой. А что, Гридин действительно располагал достоверными документами, могущими скомпрометировать Строева?

— Куда уж достовернее! Незадолго до этого горемычный аспирант Строева вышел из тюрьмы и принес Гридину черновик диссертации с пометками самого шефа.

— Куда же подевался этот черновик?

— Хапнул его Строев и — концы в воду!

— Как хапнул? Как это могло случиться?

— Рукопись лежала, говорят, в служебном сейфе академика. И во время передачи директорских дел — можете представить, в каком состоянии был тогда Гридин? — Строев и прихватил диссертацию.

— Но если даже до вас дошли такие слухи, значит, кто-то знал об этом?

— Знали многие, да что толку? Рукопись исчезла: Строев, видимо, уничтожил ее, горе-аспирант ушел из института, а поднимать голос против директора, не имея никаких доказательств… К тому же Строев не просто директор. Он еще и народный депутат.

— Как, этот авантюрист, этот интриган и плагиатор — народный депутат?!

— Вас это удивляет? — усмехнулась Светлана.

— Нет, после того, как я насмотрелся на некоторых из них в телевизионных передачах, меня уже ничто не удивляет. Хотя то, что целый институт терпит над собой такого сатрапа, право же, не укладывается в сознании.

— А у вас в университете, на вашей кафедре нет ничего подобного?

Никита вспомнил Разина, Красильникова, вспомнил последнее заседание кафедры и только махнул рукой.

— Вот так, Никита. И если все, что вы у меня выпытывали, действительно связано только с вашими сердечными делами, то можете спать спокойно. Я знаю Ингу. Добрая, безответная девчонка. Но если вы замахнулись на что-то большее — берегитесь! Демократия демократией, а на местах по-прежнему сидят Строевы. Крепко сидят!

— Да еще Погодиными подпираются, — мрачно заметил Никита.

— Вы знаете и Погодина?

— Столкнулись раз на узкой дорожке.

Светлана выразительно покачала головой:

— Ой, Никита, с огнем вы играете. Погодин — первый опричник Строева. Его глаза и уши, а при случае и ядовитое жало.

— Я так и думал. Кстати, вы часто с ним встречаетесь там, у себя в институте?

— С Погодиным? Чуть не каждый день.

— А не заметили в прошлую пятницу утром что-нибудь странного, необычного в его внешности?

— В пятницу? В пятницу… — с минуту подумала Светлана. — Так он как раз в пятницу заболел.

— Вот как? Что же с ним приключилось?

— Не знаю. Но слышала, что-то вроде рожистого воспаления.

— На лице?! — не удержался от восклицания Никита.

— На лице и на руках. Одна наша сотрудница навестила его по просьбе шефа. Так такого порассказала! Все лицо и руки, говорит, словно кармином покрашены.

— Гм… — невольно рассмеялся Никита. — Так, может, его действительно кто-то покрасил за какие-нибудь грехи.

— Вы скажете! — усмехнулась Светлана. — Но то, что сам Бог наказал негодника за все его пакости, я вот ни на столечко не сомневаюсь! — показала она на кончик мизинца. — И кроме шуток, Никита, еще раз повторяю, будьте осторожнее с этим типом. Он очень опасный человек.

— Это я давно понял. А сегодня благодаря вам понял и многое другое.

— Тогда поймите и последнее: мы с вами, кажется, единомышленники.

— Спасибо, Света.

— Единомышленники не благодарят друг друга, они помогают друг другу.

Он молча подал ей руку. Она крепко, по-мужски ответила на рукопожатие:

— До свидания, Никита. Надеюсь, в дальнейшем мы сможем встречаться без посредников!

— Да, конечно, — он проводил ее до входа в библиотеку, мельком взглянул на часы.

Время подходило к четырем. Все последние дни это время он проводил в лаборатории, заканчивая последнюю серию анализов по выщелачиванию битуминозных пород. Вообще-то нужда в этих анализах была не столь велика. Результаты их можно было предвидеть заранее. Но не хотелось давать команде Разина лишний повод позлословить на защите диссертации. Впрочем, эксперименты эти были почти закончены. Еще два-три дня, и можно будет поставить точку.

Никита быстро пересек университетский сквер, но не успел подойти к лабораторному корпусу, как на пути его, словно из-под земли, вырос бомж Алекс.

— Здравствуйте, Алекс, счастлив вас видеть, — искренне обрадовался Никита. — В прошлый раз вы так неожиданно исчезли…

— Здравствуй, здравствуй, доцент, — коротко кивнул Алекс. — Только радости я тебе не доставлю. Слухай сюда, — он огляделся по сторонам, снизил голос до шепота. — Ты куда сейчас, в лабораторию?

— Да, надо закончить кое-какие исследования.

— Вот и закончишь в другой раз, а сейчас туда — ни шагу!

— Да с какой стати? Дальше у меня просто времени не будет. К тому же в лаборатории будет не протолкнуться: люди начнут возвращаться из отпусков, с практики. А сейчас там ни студентов, ни сотрудников.

— Значит, сейчас в лаборатории никого нет? Это точно?

— Да, все последние дни я один там работаю. Вот и ключ у меня.

— Ну, слава Богу! А сейчас и ты не ходи туда.

— Да почему, Алекс? Что там сегодня такое?