Женщина в черном - [48]

— Николая Ефимовича Гридина? Еще бы не знать! Никто не сделал так много плохого для нашего дела и лично для Льва Яковлевича, как этот человек. Именно он в свое время, сидя в обкоме, диктовал президиуму филиала, как расправиться с непокорным директором института иммунологии. А чем тебя заинтересовал этот отставной партаппаратчик?

— Я вынужден был им заинтересоваться. С месяц назад Инга получила по почте анонимное письмо, в котором некий «доброжелатель», грозя страшными карами, «советовал» ей отречься от деда и покинуть дом Льва Яковлевича. А на днях я сам получил нечто подобное. Мне тоже под угрозой всяческих кар «советовалось» не жениться на внучке преступника Гридина. Нетрудно было установить, что автор обоих анонимок один и тот же человек. А вчера я узнал, что нашим общим «доброжелателем» является не кто иной, как Николай Ефимович Гридин.

Никита коротко рассказал о своем визите к брату академика и добавил:

— Меня не удивляет, что этот человек оказался способным на такой грязный шантаж. Но с какой целью? Чего он добивается своими анонимками?

— Да, этот человек способен на все, — согласилась Грекова. — Что же касается его целей, то я, кажется, начинаю догадываться… Да, именно теперь, после всего, что ты рассказал, мне становится понятным, зачем этот субъект вдруг позвонил и попросил о встрече.

— Встретиться с вами?!

— Да, он сказал, что ему очень нужно поговорить со мной, и я, кажется, знаю, о каком деле пойдет речь…

— Это касается нас с Ингой?

— В какой-то мере, да. Но скоро ты узнаешь и об этом. Если подтвердятся мои предположения. Или вот что… Ты не смог бы зайти ко мне в ближайшее воскресенье, около десяти часов утра?

— Смогу, конечно!

— Очень хорошо. Именно в воскресенье в десять он придет ко мне. Ты же приди пораньше. Я хочу, чтобы ты сам слышал наш разговор. А может быть, мне понадобится и твоя помощь. Ты понимаешь меня?

— Как не понять! От этого ископаемого можно ожидать чего угодно.

— Значит, договорились. А теперь иди. Я очень утомилась. Не столько от разговоров с тобой, сколько от собственных воспоминаний. До свидания, дружок.

— Всего вам доброго, Анастасия Ивановна. До воскресенья.

Выйдя от Кедровой, Никита долго не мог привести в порядок свои мысли. Снова и снова перебирая в голове все то, что узнал от бывшей помощницы Гридина, он начал понимать, что судьба все больше втягивает его в какую-то большую опасную игру, в которой, помимо своего желания, он должен будет перейти от роли пассивного любопытствующего свидетеля к роли активного участника-борца, в игру, где на карту, возможно, поставлено если не будущее всего человечества, то, по крайней мере, будущее одного из важнейших разделов медицины. И в то же время он больше чем когда-либо начал понимать, что не знает ни главных участников этой игры, ни мотивов, руководящих их действиями. Ибо, хотя разговор с Кедровой многое прояснил в отношении личности академика Гридина и его ближайшего окружения, он, тем не менее, не дал ответа на важнейшие вопросы, с которыми столкнулся Никита.

Никита так и не узнал, какая связь все-таки существует между научными исследованиями Гридина и трагической гибелью родителей Инги. Он так и не понял, почему Гридин с такой настойчивостью скрывает от Инги результаты этих своих исследований. Он так и не разобрался, что явилось истинной причиной конфликта между Гридиным и Строевым и почему тот так настойчиво, не брезгуя никакими методами, стремится разузнать тематику последних работ академика. А главное, он так и не смог установить, есть ли серьезные основания для обвинения Гридина в каких-то противогуманных экспериментах, есть ли хоть какое-то рациональное зерно в тех слухах, которые буквально заполонили город. В конце концов и Анастасия Ивановна не подтвердила, но и не рассеяла сомнений Никиты.

И уж совсем непонятным оставалось то, что мучило теперь Никиту больше всего: какое отношение к Инге, самому Гридину, сделанному им открытию, всем слухам вокруг него, наконец, трагедии, произошедшей двенадцать лет назад, имела женщина в черном. Она, эта загадочная монахиня, вообще воспринималась как явление совсем иного мира. И, тем не менее, чисто интуитивно, где-то на уровне подсознания, он чувствовал, был почти уверен, что все это, не исключая женщины в черном, как-то связано одно с другим, вращается вокруг какого-то одного факта или одного события, тайну которого предстояло еще раскрыть. И раскрыть ее нужно было во что бы то ни стало. Не только потому, что он обещал это Инге. Теперь он просто не мог остановиться на полпути.

28

— Слушай, Олег, ты не мог бы познакомить меня с кем-нибудь из молодых сотрудников института иммунологии? — обратился к своему приятелю Никита, как только встретил его на другой день в читальном зале.

— Нет, с этим заведением у меня нет никаких точек соприкосновения, — небрежно бросил тот, всем своим видом показывая, насколько мелко для него, физика-экспериментатора, все, что не связано с точными науками.

— Жаль.

— А что, ты снова столкнулся с какой-то загадкой из жизни академика Гридина?

— Загадка прежняя. Но разрешить ее я должен теперь во что бы то ни стало.