Женщина в черном - [3]

— А дед?

— Дедушка тоже добрый, но иногда бывает каким-то… странным.

— Как это странным? — не понял Никита.

— Это долго объяснять, а я сегодня… Мы еще поговорим о нем как-нибудь после. А сейчас, простите, я пойду.

— Да, конечно. До свидания, Инга!

— Всего вам доброго, Никита!

Она скрылась за калиткой. А он постарался рассмотреть полустертую надпись на позеленевшей табличке, что была укреплена над узкой прорезью в заборе: «Академик Гридин Лев Яковлевич. Для писем и газет».

— Академи-и-ик! — невольно присвистнул Никита. — А впрочем… Академик Гридин… Академик Гридин… — несколько раз повторил он вполголоса. — Что-то я слышал об этом академике Гридине, что-то недоброе, почти мистическое, только не помню что… — Он еще раз окинул взглядом массивный особняк, все окна верхнего этажа в котором были почему-то задернуты плотными шторами, и собрался уже идти обратно, как вдруг почувствовал, физически ощутил, что кто-то стоит у него за спиной. Он быстро обернулся и увидел в десяти-двенадцати шагах от себя женщину в черном. Черным было ее длинное, сильно расклешенное платье с неестественно широкими рукавами, черной была плотная пелерина, покрывающая плечи и спускающаяся чуть не до самого пояса, черным был странный головной убор в виде капюшона, полностью закрывающий голову, большую часть лица и шею до самого подбородка. В узком прорезе его можно было видеть лишь иссиня-бледный нос, скорбно опущенные глаза и сморщенные, старчески поджатые губы. Женщина стояла совершенно неподвижно, точно изваяние, и, казалось, застыла в горестном молчании, с тоской и болью посматривая на него, Никиту.

Все это было настолько необычно и непонятно, что он вздрогнул от неожиданности и невольно попятился назад, не зная, что и подумать об этом невесть как появившемся видении. Лишь несколько минут спустя до его сознания дошло, что это, должно быть, монахиня. Но монахиня здесь, в академгородке! Может ли быть такое?

Между тем женщина повернулась к нему спиной и все так же молча, не оборачиваясь и не меняя согбенной позы, медленно пошла по направлению к лесу.

3

Никита выждал, когда она скроется за деревьями, и лишь после этого отправился обратно в библиотеку. Мысли его, естественно, продолжали вращаться вокруг миловидной соседки по читальному залу. Но теперь к чувству все возрастающей симпатии к этой во всех отношениях незаурядной девушке все больше примешивались всплески какой-то неясной тревоги, безотчетной настороженности, связанной как с личностью академика Гридина, так и с появлением загадочной монахини. Впрочем, не могло быть сомнения, что одно тесно связано с другим, ибо трудно было допустить, что монахиня чисто случайно появилась именно здесь, перед дачей академика. Причем появилась и исчезла, не сделав ни малейшей попытки пройти на дачу. Или ей помешало присутствие его, Никиты, — она не захотела сделать это в присутствии свидетеля? Но в таком случае можно было уйти, увидев его еще издали, а не подходить к нему почти вплотную.

Что все это могло значить? И что за человек академик Гридин? Как жалко, что в свое время Никита не обратил внимания на то, что говорилось о нем. Кто мог теперь хоть немного прояснить этот вопрос? Разве Олежка-физик? Конечно, Олежка! Как он сразу не вспомнил о нем?

Олег Шевцов, лучший друг Никиты и его коллега по аспирантуре, был не просто старожилом академгородка. Здесь он родился, окончил школу, университет. Отец его по сей день работал в одном из институтов академии. Так что о любом здешнем академике Олег мог знать больше, чем кто-либо другой.

— Знаю ли я академика Гридина? — хмыкнул Олег, выслушав Никиту. — Еще бы не знать! Чего только не болтали о нем в свое время. Да и теперь он у всех на слуху. Мелют, кто во что горазд! Чаще всего чепуху страшнейшую. Но дыма без огня, как говорится, не бывает.

— Что же говорят об академике?

— Говорят всякое. Но все сводится к одному. Он, видишь ли, лет десять-двенадцать назад был директором института иммунологии и занимался в основном генной инженерией. В Европе и в Америке, как ты, наверное, слышал, в этой области были получены прямо-таки потрясающие результаты, ряд исследователей вплотную подошли к целенаправленному изменению генотипа человека. Представляешь, что это могло означать на практике? Тут можно такого наворотить! И тогда группа американских биологов-экспериментаторов, лауреатов Нобелевской премии обратилась ко всем ученым Земли с призывом наложить вето на любые исследования подобного рода. Обращение было принято почти во всех странах Запада. Ну а у нас в России вроде бы и запрещать было нечего. Хотя тот же Гридин, разработав свою собственную методику, добился, говорят, впечатляющих результатов. Естественно, его коллеги по институту, лучше других знавшие уровень исследований Гридина, потребовали, чтобы тот тоже прекратил свои работы. Гридин — ни в какую! В спор вмешался президиум филиала академии. Гридин не подчинился и ему. Тогда президиум снимает Гридина с поста директора института. В ответ Гридин вообще покидает институт и замыкается у себя дома. Теперь о работах академика не знает никто. Может, он прекратил их, а может, наоборот, добился еще больших успехов. И вот поползли слухи, один страшнее другого. Наши люди ведь как — чем меньше знают, тем больше у них чешется язык. Сначала заговорили о том, что Гридин, аки Христос Бог, безруких и безногих излечивает, потом, что Гридин изобрел такое средство, которое гарантирует чуть ли не вечную жизнь, наконец, что Гридин в своем особняке каких-то искусственных суперменов фабрикует…