Женщина в черном - [2]

Не смея признаться себе в этом, Никита только и ждал теперь, когда она появится в дверях читального зала, взгляд его все чаще и чаще обращался к соседнему столику, мысли все настойчивее вращались вокруг обладательницы голубовато-серых глаз, а работа никогда еще не шла так успешно и не доставляла столько радости и удовлетворения, как теперь, с появлением таинственной незнакомки.

И вдруг она исчезла. Исчезла так же неожиданно, как и появилась. Однажды утром место за ее столом у окна оказалось пустым. Пустым оно оставалось в течение всего дня. И весь следующий день. И третий, и четвертый…

Перед глазами Никиты вновь шелестела листвой красавица береза. Но — странное дело — теперь это не только не приносило привычного чувства комфорта, напротив, вызывало целую бурю беспокойства и тревоги. Работа опять застопорилась. Снова вернулись сомнения и страхи. Даже краски весны поблекли в его глазах, а в длинный, узкий, как пенал, читальный зал будто солнце перестало заглядывать — так стало здесь мрачно и темно.

«Где она? Где? — неотступно сверлила одна мысль. — Сдает экзамены? Уехала на каникулы? Пересела на другое место?»

Но тщетно обводил он глазами длинные ряды столов в надежде увидеть «свою» незнакомку хоть в самом дальнем углу зала. Ее не было нигде. Не подошла она и к концу недели, не появилась и после воскресного дня.

Что же с ней случилось? Никита не знал что и подумать. Нет, он решительно не мог больше работать. Нужно было непременно выяснить, что произошло. Но как? Каким образом? Он не знал ни ее имени, ни фамилии. Он не знал о ней абсолютно ничего.

2

Так прошло еще несколько дней. Они показались Никите вечностью. Он не мог уже не только работать, он не мог ни есть, ни спать. Правда, по-прежнему ежедневно ходил в читальный зал и просиживал здесь с утра до вечера, но теперь с одной лишь целью — снова увидеть пропавшую незнакомку. В голову не приходило ни одной дельной мысли. Временами он не мог даже уловить смысл читаемой статьи. А однажды, измученный бессонницей по ночам, чуть не задремал над раскрытой книгой. Зато когда открыл глаза и по обыкновению взглянул на соседний столик, то чуть не вскрикнул от радостной неожиданности.

Там, за так долго пустовавшим столиком склонилась над книгой она, его таинственная незнакомка. Но что так изменило ее? Лицо девушки было бледным, осунувшимся, глаза слезились, мелкие капли пота выступили на лбу. Она явно боролась с каким-то недомоганием.

Никита вскочил с места и, не давая себе подумать, как это может быть воспринято с ее стороны, подошел к соседнему столику.

— Простите, вы так долго не появлялись… — выпалил он первое, что пришло в голову. — Вы болели? Вам и сейчас плохо? Может, я мог бы чем-то помочь?

Девушка подняла на него глаза и с минуту молчала, словно раздумывая, стоит ли отвечать совершенно незнакомому человеку. Потом тихо произнесла:

— Да, мне нехорошо… Зря я сегодня пришла сюда. Надо было еще дня два посидеть дома. А теперь вот… — она провела рукой по пылающему лбу. — Как вспомню этот переполненный автобус! А идти одной пешком…

— Так, может, проводить вас?

— Если вас не затруднит… Это недалеко, в академгородке.

— О чем речь! Пойдемте. А книги ваши я сдам, можете не беспокоиться.

Выйдя из библиотеки, Никита взял ее под руку, и несколько минут они шли молча. Потом Никита спросил:

— Ну, как вы?

— Сейчас, на воздухе, получше. Теперь я смогу, пожалуй, дойти одна.

— Нет-нет, я доведу вас до дома.

— Но вы теряете со мной время, а ведь… Я видела, как вы усердно работаете. Вы аспирант?

— Да, сижу над диссертацией. Почти кончаю. А вы?

— Я еще только на четвертом курсе.

— Химфака или биофака?

— Ни то, ни другое. Я на истфилфаке.

— Вот как?! А я думал… Но как же все эти книги по химии и биологии?

— Это для деда. Я живу с дедом. Он старенький, почти никуда не ходит, но продолжает свои исследования. И мне приходится делать для него выписки из свежих публикаций. Поэтому я вынуждена иногда заниматься в вашем читальном зале.

— Только иногда?

— Да. Но вообще-то я часто заглядываю сюда. В наш филологический нужная деду литература почти не поступает. И потом… Мне просто нравится работать в вашем зале. Сама обстановка нравится: нет лишнего шума, суеты, все заняты делом. Не то что у нас, на филологическом…

— Вы правы, нам, естественникам, не до лишних разговоров. А ваш дед… Он, значит, научный работник?

— Он доктор медицины. Работал в институте иммунологии, но несколько лет назад почему-то рассорился со своими коллегами и теперь работает только дома. Вот мне и приходится…

— Понятно. А ваши родители?

— Их нет. Они погибли, когда я была совсем маленькой.

— И теперь остались одна с дедом?

— С нами живет еще тетка, сестра папы, и один дальний родственник. Но вот мы и пришли, — остановилась она возле калитки в высоком плотном заборе, окружающем большой двухэтажный коттедж. — Спасибо вам огромное! И не забудьте про мои книги.

— Как можно?! Сдам сразу, как вернусь. Но я не знаю даже вашего имени.

— Инга. Инга Гридина. А вы?

Никита назвал себя.

— Никита! — воскликнула она, окинув его быстрым взглядом. — Да вы, оказывается, тезка моему отцу. И вообще… Недаром я так сразу… — она почему-то смутилась и поспешно добавила: — Он был очень добрым, мой папа.