Женщина в черном - [16]

И его тут же сменил доцент Брагин:

— Скажите, Гамов, а нельзя предположить, что указанные вами зоны могут возникнуть и в результате других процессов, не связанных с нефтью?

— Я таких процессов не знаю, — коротко ответил Никита.

— И можете гарантировать, что их не может быть?

— Такой гарантии вам не даст никто. Природа может предложить любой сюрприз. Но это не значит, что мы не должны использовать то, что уже известно науке.

— Позвольте задать и мне вопрос, — подал голос доцент Григорьев. — А вы не допускаете, Гамов, что нефть может уйти из пласта уже после того, как образовались эти ваши зоны?

— Допускаю.

— Тогда чего стоит вся ваша методика?

— А того и стоит, что она дает шанс. Не стопроцентный, но все же шанс! Без нее мы лишимся и этого шанса.

— Но позвольте, — снова вступил в дискуссию Разин. — Наука не лотерея, чтобы подсчитывать какие-то шансы. Мы хотим объективно разобраться в правомочности и надежности самого подхода к проблеме нефтепоисковых работ, какой предлагается в вашей работе.

— И уже пришли к выводу, что этот подход бесперспективен, а сама работа никому не нужна и ничего не стоит? — взорвался Никита.

— Нет, почему же, — сбавил тон Разин. — Речь идет не об оценке работы. Мы говорим о надежности такого подхода лишь в связи с вашей просьбой об официальном внедрении предложенного метода в практику буровых работ в какой-либо экспедиции по инициативе кафедры. И вот на это, к сожалению, мы пойти не сможем, так как в случае неудачи эксперимента именно кафедра вынуждена будет оплатить все расходы по бурению скважин. В то же время мы ни в коем случае не закрываем перед вами традиционного пути внедрения, более того, будем всячески способствовать скорейшему опубликованию вашей работы. Когда же она будет опубликована, то, я не сомневаюсь, большинство геологов-практиков заинтересуются предложенной вами методикой и сами, как говорится, на свой страх и риск заложат не две-три, а десятки экспериментальных скважин. Что же касается вашей работы как диссертации на соискание ученой степени кандидата наук, то, я думаю, выражу общее мнение, если скажу, что ваши идеи небезынтересны, ваша работа вполне диссертабельна, более того, она выполнена на весьма высоком уровне. И мы, я полагаю, сегодня же вынесем решение о готовности ее к защите. Не в традициях нашей кафедры допустить, чтобы аспиранты-геофизики не укладывались в срок с предоставлением диссертации ученому совету.

— Только и всего? Лишь бы был выполнен срок подачи? Лишь бы не пострадала репутация кафедры? — вспыхнул Никита.

— Не зарывайтесь, Гамов! — возвысил голос молчавший до сих пор заведующий кафедрой.

— Мы дали высокую оценку вашей диссертации. Мы готовы сегодня же рекомендовать ее к защите. А вы просите невозможного. Кафедра, как вы уже слышали, не может выступить с официальным предложением использовать вашу методику в конкретной производственной организации, ибо в случае любой неудачи нам придется выплатить огромную неустойку. И хватит об этом. Формулирую окончательное решение кафедры: работу аспиранта кафедры Гамова считать законченной и рекомендовать ее к защите. Все согласны?

— Да, но я все-таки хотел бы заметить, — словно проснулся руководитель Никиты, — что в таком виде — без апробации на производстве работа может не собрать при защите должного количества голосов членов ученого совета. Ведь тема ее и главная задача, заявленная автором…

— А это уже ваша забота, уважаемый Леонид Федорович. Вы должны были подобрать соответствующую тему для своего аспиранта и так сформулировать ее, чтобы не возникло никаких случайностей при защите.

— Но Гамов пришел со своей темой, и кафедра утвердила ее, — робко попытался возразить куратор Никиты.

— Не будем копаться в мелочах, — прервал его заведующий кафедрой. — Работа добротная. Выдержит атаки любых оппонентов. А название темы и главную задачу, заявленную в аннотации, можно и переформулировать. Так ведь, Гамов? — милостиво улыбнулся он Никите.

— Нет, Семен Григорьевич, — твердо ответил Никита, — ни названия темы, ни формулировки главной задачи, которую я сам перед собой поставил, я менять не стану. И работу в таком виде, без производственного эксперимента к защите не представлю.

— Ну, знаете… А впрочем, вольному — воля. Считаю заседание кафедры закрытым.

12

Домой, в общежитие, Никита шел в самом отвратительном расположении духа. Вечер был тихий, ясный, последние отблески заката таяли над лесом, а на душе у него творилось нечто невообразимое. Он ожидал, конечно, что старые «зубры» выставят рога, не сдадутся без боя. Но то, что произошло на самом деле, было не просто поражением. Он был разбит наголову, лишен малейшей возможности на какой-либо реванш, потерял всякую надежду на победу. Нет, он не жалел, что так решительно отказался сменить формулировку темы и представить незаконченную работу к защите. Не потому, что испугался черных шаров. А потому, что не хотел предать свои принципы. Но что же делать дальше? Бросить все и вернуться на производство? В конце концов он был готов и на это. А как же Инга?

Инга… Он только сейчас по-настоящему понял, кем стала для него эта девушка; до него только сейчас окончательно дошло, что он любит ее, не может прожить без нее и дня. Однако согласится ли она теперь стать его женой, уехать вместе с ним? Ведь ей еще надо закончить университет, у нее на руках старый больной человек, да он и не знает, как она к нему относится, может ли он рассчитывать на ее взаимность.