Женщина в черном - [46]

Но вот наконец я набрался мужества, призвав все еще не до конца утраченные силы, и оживил в памяти ужасы прошлого, чтобы написать конец моей истории.

Мы со Стеллой вернулись в Лондон, а через шесть недель поженились. Сначала мы планировали подождать со свадьбой до следующей весны, но пережитое потрясение полностью изменило меня. Я стал ценить время и пребывал в уверенности, что мы не должны медлить. Нужно хвататься за каждую удачную возможность, пользоваться любой счастливой случайностью, не отказывать себе в удовольствиях и крепко держаться за свое счастье. Да и почему мы должны были ждать? Я не видел никаких причин, за исключением прозаических проблем с деньгами и жильем, которые могли бы помешать нашему браку. Их просто не существовало. Вот мы и поженились. Свадьбу отпраздновали тихо, без особого шума. Мы поселились в моей прежней квартире, но сняли еще одну комнату, которую хозяйка дома с удовольствием согласилась сдавать нам, пока мы не сможем купить себе маленький дом. Мы были счастливы, как только могут быть счастливы молодые супруги, радовались обществу друг друга, мы не считали себя богатыми, но вместе с тем и бедными, у нас была работа, мы с надеждой смотрели в будущее. Мистер Бентли возлагал на меня все больше обязанностей, и мое жалованье постепенно росло. Что касается особняка Ил-Марш, имущества Драблоу, а также бумаг, о которых я умолял его не упоминать в моем присутствии, он выполнил мою просьбу, и я никогда больше не слышал о них.

Через год с небольшим после нашей свадьбы Стелла родила нашего первенца — сына, которого мы назвали Джозефом Артуром Сэмюелем, а мистер Сэмюель Дейли стал его крестным, поскольку являлся единственным человеком, напоминавшим мне о тех местах и событиях. И хотя время от времени мы встречались с ним в Лондоне, он никогда не говорил о прошлом. А сам я был так рад и так доволен своей жизнью, что совершенно забыл о случившемся, и кошмары почти не тревожили меня по ночам.

Я пребывал в благостном, счастливом расположении духа тем воскресным летним днем спустя год после рождения нашего сына. И оказался совершенно не готов к тому, что ждало меня впереди.

Мы отправились в большой парк, находившийся примерно в десяти милях от Лондона. Он располагался на землях, принадлежавших аристократической фамилии, но в летнее время на выходные парк открывали для посетителей. В воздухе витала праздничная, радостная атмосфера. По озеру скользили маленькие лодки, оркестр на эстраде играл веселые мелодии, в ларьках продавали фрукты и мороженое. Люди семьями гуляли по залитым солнцем дорожкам, дети кувыркались в траве. Мы со Стеллой радовались жизни. Маленький Джозеф делал свои первые неуверенные шаги, держась за наши руки, и мы с родительской гордостью наблюдали за ним.

Стелла заметила среди многочисленных развлечений и аттракционов катание на ослике и на маленькой повозке, запряженной лошадью. Любой желающий мог проехаться вдоль аллеи, по обе стороны от которой росли высокие конские каштаны. Стелла подумала, что мальчику это понравится, и подвела его к послушному серому ослику, а я поднял сына и посадил его в седло. Но мальчик вдруг закричал, отпрянул и вцепился в меня, одновременно указывая на повозку и оживленно жестикулируя. Поскольку в повозке было место лишь для одного пассажира, Стелла взяла Джозефа на руки, а я стоял и наблюдал, как они весело покатили прочь от меня по дороге между величественными старыми деревьями, украшенными густой, роскошной листвой.

Некоторое время спустя повозка свернула, и они скрылись из виду, а я принялся праздно оглядываться по сторонам, рассматривая гуляющих. Тут-то я и увидел ее. Она стояла вдали от остальных людей, прижавшись к стволу дерева.

Я посмотрел на нее, а она — на меня. Ошибки быть не могло. Зрение не обмануло меня. Это была она, бледная, истощенная женщина в черном. Призрак Дженнет Хамфри. Секунду я глядел на нее, потрясенный, не веря своим глазам, затем весь похолодел от страха. Меня как парализовало, я буквально врос в землю. Мир вокруг меня погрузился во тьму, веселые крики детей стихли. Я не мог оторвать от нее взгляда. Ее лицо оставалось бесстрастным, но я снова почувствовал странную энергию, исходившую от нее. Это были злость, ненависть и горечь. Они буквально пронзили меня.

В тот момент, к моему глубочайшему облегчению, послышался стук колес, повозка возвращалась по дороге, освещенной лучами солнца. В ней сидела моя дорогая Стелла, держа на руках нашего сына, который подпрыгивал у нее на коленях, кричал и радостно размахивал своими маленькими ручками. Они были уже рядом, они почти доехали до меня, и я собирался помочь им выйти, а потом поскорее покинуть это место, поскольку мне не хотелось ни на секунду задерживаться здесь. Я приготовился. Повозка замедлила ход, когда проезжала мимо дерева, возле которого стояла женщина. Неожиданно женщина сделала резкое движение, словно собиралась преградить дорогу лошади, ее юбка зашелестела. Лошадь отпрянула и попятилась, ее глаза наполнились ужасом, а затем сорвалась с места и с диким ржанием галопом помчалась между деревьев. Она будто взбесилась. В парке возникло внезапное замешательство, несколько человек бросились догонять повозку, дети и женщины закричали. Я кинулся бежать со всех ног и вдруг услышал жуткий удар и треск — лошадь и повозка врезались в ствол огромного дерева. Потом наступила тишина, та ужасающая тишина, которая длится всего несколько мгновений, но кажется, что проходит целая вечность. Спеша к месту трагедии, я оглянулся. Женщина исчезла.