Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов - [207]
1923 — «Двойная улика» (Вера Росакова);
1927 — «Большая четверка» (Вера Росакова и Соня Давилова);
1934 — «Убийство в „Восточном экспрессе“» (Наталья Драгомирова);
1935 — «Как все чудесно в вашем садочке» (Катрина Ригер, наполовину русская);
1940 — «Керинейская лань» (Катерина Самушенко), «Укрощение Цербера» (Вера Росакова).
Из этого списка очевидно, что Вера Росакова, первая русская героиня Кристи, появляется в ее произведениях неоднократно. Ее образ позволяет проследить изменение отношения к русским эмигрантам в Великобритании.
Первое появление Веры в рассказе «Двойная улика» — очевидная аллюзия на рассказ А. Конан Дойла «Скандал в Богемии». Ранние произведения Кристи отмечены сильнейшим влиянием этого писателя, особенно на уровне системы образов (эксцентричный сыщик, его недалекий помощник, от лица которого ведется повествование, самоуверенный полицейский и т. д.). Образ Веры Росаковой, которая с первого взгляда покоряет Эркюля Пуаро, явно отсылает к Ирэн Адлер, «Этой женщине» Шерлока Холмса, — единственной, к кому великий сыщик испытал чувство, похожее на любовь. В глазах других персонажей рассказа Кристи «графиня Росакова — обаятельнейшая русская дама, сторонница царского режима, она эмигрировала из России после революции. Она приехала в нашу страну недавно…»[1742]. Создавая ее образ, Кристи устами Гастингса воспроизводит набор штампов, ассоциировавшихся с русскими женщинами (драгоценности, меха, эксцентричное поведение):
Без малейшего предупреждения дверь вдруг распахнулась, и ураган в человеческом обличье ворвался в комнату, нарушив наше уединение и принеся с собой вихревое кружение соболей (погода была настолько холодной, насколько это вообще возможно июньским днем в Англии), увенчанное шляпой с воинственно вздыбленными эгретками[1743].
Чуть позже, увидев Пуаро с самоучителем русского языка, Гастингс констатирует другой общеизвестный факт: «Однако не стоит расстраиваться, Пуаро, все родовитые русские неизменно отлично говорят по-французски»[1744]. Другой персонаж сообщает, что графиня «привезла с собой из России несколько фамильных драгоценностей»[1745]. Подозрения в том, что Вера Росакова — не та, за которую себя выдает, отметаются Пуаро, который риторически восклицает: «Может ли некая самозваная графиня иметь натуральные меха? ‹…› Нет, по моим представлениям, она — настоящая русская»[1746]. «Настоящая» русская графиня оказывается преступницей: именно она совершает кражу драгоценностей из сейфа, намереваясь в дальнейшем выдать их за собственные фамильные украшения. Свой мотив она объясняет просто и откровенно: «Мы, русские, напротив, приучены к расточительности, — непринужденно сказала она. — Но, к сожалению, для удовлетворения таких привычек надо иметь деньги»[1747]. Дерзость графини приводит Пуаро в восторг: «Какая женщина!.. Никаких дискуссий… возражений, никакого блефа! Я скажу вам, Гастингс, что женщина, которая может вот так — с беспечной улыбкой — принять поражение, далеко пойдет! Она весьма опасна, у нее стальные нервы…»[1748] Очевидно, что этот яркий (пусть и основанный на наборе штампов) образ покорил не только Пуаро и Гастингса, но и саму Кристи, которая решила не расставаться со своей героиней, завершая рассказ словами, вложенными в уста Пуаро: «У меня такое чувство, мой друг… весьма определенное чувство… что я еще встречу ее»[1749].
В 1927 году выходит роман «Большая четверка», в котором Вера Росакова появляется вновь, но внешность героини не описывается, поскольку Кристи продолжает сосредоточиваться на ее одежде и драгоценностях. Теперь Вера — «женщина, одетая в изысканное черное платье, с изумительными жемчугами на шее»[1750]. Нескольких лет в Европе оказалось достаточно, чтобы наряды графини стали соответствовать общепринятым нормам. Из ремарки Гастингса об отношениях Пуаро и графини Росаковой («…маленькие мужчины всегда восхищаются пышными, яркими женщинами»[1751]. — Курсив мой. — Т. Т.) можно предположить, что Вера — именно такая женщина, однако об этом читатели должны догадаться сами.
Зато авантюристские наклонности графини раскрываются в романе во всей красе: теперь это уже не просто дерзкая похитительница драгоценностей, но член международной преступной организации и секретарь мадам Оливье — идейного центра всей этой криминальной структуры. Впоследствии Вера становится двойным агентом и спасает от гибели Пуаро. Описывая сложные отношения своих героев (постоянных антагонистов, питающих взаимную симпатию и считающих друг друга достойными соперниками), Кристи пытается ретроспективно выстроить биографию Росаковой, но в этом автору явно не хватает знаний о жизни русских эмигрантов: писательнице так и не удается придумать правдоподобную историю о прошлом своей героини. Из уст Пуаро звучит следующая версия: «У нее был ребенок, которого якобы убили, но я обнаружил также, что в этой истории концы с концами не сходятся, и захотел выяснить, в чем тут дело. В результате мне удалось отыскать мальчика, и я, заплатив приличную сумму, заполучил его»
