Женщина модерна. Гендер в русской культуре 1890–1930-х годов - [206]
К концу 1930-х годов художественный дискурс Латвии воспринимает женский роман воспитания уже как вполне сложившуюся жанровую форму. Об этом свидетельствует появление в это же время многочисленных наивных художественных текстов — дневников реальных гимназисток[1729] и их стилизаций (в том числе и пародий) профессиональными журналистами[1730], т. е. налицо факт массового распространения, «канонизации конструктивного принципа»[1731] «дневника гимназистки», некогда легший в основу латвийских женских романов воспитания.
Т. В. Тернопол
Первая волна русской эмиграции в детективах А. Кристи
Женские образы
Октябрьская революция и Гражданская война в России привели к беспрецедентному росту числа эмигрантов. Первая волна русской эмиграции (также известная как «Белая русская эмиграция») стала исключительным для истории России массовым и, в большинстве своем, вынужденным переселением подданных бывшей империи за рубеж. По оценке Американского Красного Креста, к концу 1921 года за границей оказалось 2 млн человек, но точные цифры неизвестны до сих пор[1732]. По данным, собранным Н. Л. Пушкаревой, эмиграция была направлена прежде всего в страны Западной Европы. Исследовательница выделяет несколько направлений: государства Прибалтики; Польша, откуда эмигранты ехали дальше — в Германию, Бельгию, Францию; и Турция, которая стала перевалочным пунктом на пути к Балканам, Чехословакии и Франции. Некоторое количество эмигрантов отправилось на восток, в Китай и Индию; были и те, кто уехал в Америку и даже в Австралию[1733]. Выбор страны зачастую определялся социальным происхождением и целями эмигрантов:
…на Балканах сосредоточивались главным образом военные, в Чехословакии те, кто был связан с Комучем (Комитет Учредительного собрания), во Франции кроме представителей аристократических семей обосновалась интеллигенция, в Соединенных Штатах — дельцы, предприимчивые люди, желавшие нажить капиталы в крупном бизнесе[1734].
Великобритания не была страной, куда стремилось большинство бежавших из России: препятствием являлась политика государства, ограничивавшая въезд в страну, настороженное отношение англичан к иностранцам, а также дороговизна жизни в Англии и трудности с поиском работы, осложнявшиеся плохим знанием русскими английского языка[1735]. Несмотря на небольшое количество русских эмигрантов на территории Великобритании (в сравнении, например, с Францией), среди них были такие выдающиеся представители культуры, как В. В. Набоков (в 1917–1922 годах), А. В. Тыркова-Вильямс, П. Г. Виноградов, Л. Б. Яворская, А. П. Павлова, Т. П. Карсавина и др. Таким образом, в межвоенные годы выходцы из России становятся заметным явлением в английском обществе, и А. Кристи, которая дебютирует в 1920 году романом «Таинственное происшествие в Стайлзе», многократно обращается к образам русских эмигрантов в произведениях этого периода.
Эта статья посвящена анализу репрезентации женских образов русских эмигранток первой волны в детективах Кристи: прежде всего этническим стереотипам в отношении русских, а также изменению отношения к русским беженцам со стороны британского общества. Выбор именно женских образов обусловлен тем, что русские женщины появляются в детективах Кристи гораздо чаще, чем русские мужчины, и, в отличие от последних, не просто упоминаются (как, например, граф Алексей Павлович в «Керинейской лани»), но и функционируют как художественные образы, обретая внешний облик и характер. Несмотря на огромное количество исследований, посвященных различным аспектам детективного творчества Кристи (от роли писательницы в развитии детективного жанра[1736] до особенностей поэтики ее текстов[1737]), анализ образов русских героинь в ее произведениях осуществляется впервые. Объем статьи не позволяет обратиться к анализу прототипов некоторых русских героинь Кристи, а также к оценке влияния русской классической литературы на появление этих женских образов, что составляет предмет для отдельного исследования.
Начало литературной карьеры Кристи совпадает с расцветом детективного жанра («золотой век детективной литературы» пришелся на межвоенный период), ознаменовавшимся его канонизацией и публикацией различного рода правил для авторов, которые работали в этом жанре. Особое внимание уделялось образам сыщика и преступника, их этническому происхождению и социальному статусу. Так, Р. А. Нокс специально оговаривает, что преступник не должен быть китайцем[1738], а С. Ван-Дайн настаивает: «…автор не должен делать убийцей слугу ‹…›. Преступник должен быть человеком с определенным достоинством…»[1739] Эти требования существенно ограничивали авторов (однако Кристи их неоднократно нарушала), но четко обозначали неприемлемые и слишком шаблонные образы и сюжетные ходы в детективном произведении.
В поисках оригинальных персонажей Кристи постоянно обращается к образам иностранцев (первым сыщиком, придуманным ею, становится Эркюль Пуаро — бельгийский эмигрант). Поскольку беженцы из России были не менее привычной приметой межвоенного времени, они тоже появляются на страницах ее детективов, тем более что в 1931 году, путешествуя по Ближнему Востоку вместе со своим вторым мужем, археологом Максом Маллованом, Кристи оказывается на территории СССР (в Закавказской ССР) и едет поездом от Баку до Батума
