Женщина, которую я бросил - [10]

— А, это ты! — хитровато улыбаясь, он уставился на меня. — Что-то у тебя снова унылая рожа. Наверное, с девчонкой поссорился?

— Мне нужна работа, сейчас не до девчонок.

— Работа? Гм… Что ж, работу можно найти, — сказал он, жуя резинку.

— Я согласен на любую, если подойду, вы знаете.

— У меня для тебя есть особая работа. Если выполнишь, заплачу хорошо. Как-то ты говорил, что можешь водить машину.

— Говорил.

— Прекрасно.

Я сразу сообразил, что дело непростое, раз Ким-сан счел нужным меня предупредить. Может быть, контрабанда — в последнее время газеты часто писали об иностранцах, доставляющих контрабандные товары через Гонконг.

— Займешься посредничеством.

— Посредничеством? А тяжестей носить не придется?

— Ну и дурак!

Ким-сан захохотал так, что сдунул пыль со стола, потом поднял трубку телефона и затараторил по-корейски, а под конец сказал по-японски:

— Все будет в порядке, — и, положив трубку, выплюнул на пол резинку. — Пошли, студент.

Мы вышли на улицу, щедро усыпанную золотом осенних листьев. Мимо нас пробежали, о чем-то болтая, гимназистки в коротких юбочках, с портфелями в руках.

— Если тебе не нравится эта работа, могу предложить другую.

— Какую?

— Физическую, — Ким-сан оглядел меня с головы до ног. — Но по-моему, тебе эта работа не подойдет. Там нужна силенка и еще кое-что.

— А что я должен делать?

— Займешься американками. Среди них много потаскух, и я познакомлю тебя с такой…

Сейчас ни к чему пересказывать все, о чем шептал мне тогда Ким-сан. От меня требовалось войти в близкие отношения с одной из белых женщин, которые жили в гостиницах Кандьг и служили в оккупационных войсках санитарками и медсестрами.

Войти в близкие отношения с женщиной? Разве не этого я вчера добивался от Мицу!

Ким-сан оценивающе оглядел меня, как оглядывает крестьянин корову, которую собирается покупать.

— Нет, эта работа не для тебя, — с сожалением сказал он. — Тебе все же лучше заняться сводничеством.

Разумеется, я был огорчен еще больше Кима-сан. До чего же я докатился! Он оценивал мое тело! И уверенно, не помышляя об отказе, предлагал такую работу. Впрочем, иным Ким-сан не знал меня.

Сводничество — такая же благородная профессия, как проституция. На свете много мужчин, которые сами не могут завоевать сердце женщины. Вот сводник и помогает этим жалким трусам.

Чего только не было в послевоенном Токио!

Ночью в парке Уэно шатались мужчины, напялившие на себя юбки и размалеванные как потаскухи. Повсюду рыскали сводники в поисках клиентов.

Сводники… Раньше я и не слыхал, что существует такое ремесло. Но, шагая за Кимом-сан, я понял: мне на собственном опыте придется убедиться в том, что это — увы! — не выдумка.

Мы шли по бывшему плацу. До войны здесь находились казармы гвардейской дивизии. Теперь окопы поросли травой, обвалились, наполнились грязной водой, в которой плавали щепки. По плацу гулял ветер, поднимая густую пыль. В те времена на окраинах Токио было множество таких пришедших в запустение мест.

Там и устраивали свои дела сводники, благодаря которым процветали проституция и гомосексуализм. Война опустошила не только землю, но и души людей.

— Куда мы идем?

— Уже пришли, — Ким-сан кивнул в сторону казармы, напоминающей конюшню.

Там возле обшарпанного автомобиля марки «даттосан» стоял мужчина в черной кожаной куртке.

— Студент. Хочет подработать. Я его знаю. На него можно положиться, — Ким-сан похлопал меня по плечу.

На правой щеке у мужчины был шрам. Мужчина пристально посмотрел на меня.

— Машину водить умеешь?

— Умею.

— Отлично.

Водить машину я научился, когда работал в американском военном городке.

— А такую водил?

— Водил.

— Ну что ж. Тогда до вечера я оставлю машину здесь. В кузове новый костюм. Переоденешься и часам к десяти будешь у эстрадного театра «Хигасимиякодза» в Сундзуку. Там перед входом увидишь мужчину лет пятидесяти с усиками. Это твой клиент. Зовут его Камэта-сан. Он начальник отдела какого-то завода, впрочем, тебе это все равно. Сейчас он влюблен в одну танцовщицу. Твоя роль в этом спектакле такова: ты должен создать у танцовщицы впечатление, будто этот мужчина — управляющий крупным заводом.

— Но я!..

— Знаю, знаю. Ты должен притвориться шофером господина управляющего. Хорошенько притвориться. Ясно?

— Ясно.

— Завтра утром приедешь на машине сюда и оставишь костюм. Пока я тебе даю триста иен. В дальнейшем твой заработок будет зависеть от тебя самого.

Попрощавшись с Кимом-сан и мужчиной в кожаной куртке, я отправился домой. Перешагивая через окоп, я сплюнул в мутную воду.

«Сейчас бы хорошенькую бабенку», — вспомнил я слова, которые мы с Нагасимой часто повторяли, лежа на тюфяках и глядя в потолок.

Но оказывается, такое желание посещает не только бедных студентов. Неужели и я на старости лет через сводников стану домогаться молодой танцовщицы? А впрочем, какое мне до этого дело. Мне нужно заработать, и нечего тут рассуждать.

Около 10 часов вечера я сел в обшарпанный «даттосан», выехал с плаца и, как мне было велено, направился к «Хигасимиякодза» — театру, известному тем, что на его подмостках сразу после войны показывали голых танцовщиц и стриптиз.

Мужчина с усиками, прохаживаясь взад-вперед, ожидал в условленном месте; он делал вид, будто читает газету, однако внимательно посматривал по сторонам. Его вид вызвал во мне и жалость и грусть одновременно.