Женщина, которая приходила в шесть - [2]

— Я хочу видеть тебя довольной, — повторил он. И вдруг развернулся в ту сторону, где была женщина: — Ты знаешь, что я очень тебя люблю?

Женщина холодно оглядела его.

— Дааа?.. Ах, какое замечательное открытие, Хосе. Ты что же, полагаешь, что я осталась бы с тобой за миллион песо?

— Нет, я не это хотел сказать, королева, — сказал Хосе. — И все-таки на спор готов пойти — сегодняшний обед явно пришелся тебе не по нутру.

— Я так сказала отнюдь не по этой причине, — сказала женщина. И голос ее вновь обрел прежнюю живость. — Просто ни одна женщина и за миллион песо не смогла бы выдержать твой вес, этакую-то тушу.

Хосе зарделся, как маков цвет. И, повернувшись спиной к женщине, принялся смахивать пыль с расставленных по полкам бутылок. И заговорил, уже не оборачиваясь к ней:

— Ты сегодня просто невыносима, королева. Лучше уж съела бы свой бифштекс да пошла прилегла, соснула.

— Я не голодна, — сказала женщина. И снова стала смотреть на улицу, на мутные силуэты путников вечереющего города. И мутное молчание воцарилось на какое-то время в ресторане. Плотный неподвижный покой, который робко и будто бы невзначай нарушал лишь возившийся в своем шкафу Хосе. Перестав вдруг глядеть на улицу, женщина заговорила приглушенным, нежным, иным голосом.

— Ты правда любишь меня, золотце?

— Правда, — сухо, все так же не глядя на нее, ответил Хосе.

— Даже несмотря на то, что я сказала тебе? — сказала женщина.

— А что ты такого сказала? — сказал Хосе ровным голосом, по-прежнему глядя куда-то в сторону.

— Да насчет этого миллиона песо, — сказала женщина.

— Об этом я уже позабыл, — сказал Хосе.

— Стало быть, любишь меня? — сказала женщина.

— Да, — сказал Хосе.

И упала пауза. Хосе все заглядывал в свои шкафы, стараясь не оборачиваться к ней. Выпустив плотный клуб дыма, она грудью навалилась на стойку; потом, плутовски-шаловливо пробуя каждое слово лезвием своего язычка, спросила, будто вытянувшись на цыпочках:

— Даже если я так и не лягу с тобой? — сказала.

Только тогда Хосе вновь посмотрел на нее.

— Я так люблю тебя, что никогда бы не сделал этого, — сказал он. Потом подошел туда, где она сидела. И заглянул в лицо, опершись мощными руками о стойку — прямо перед ней. И глядя в глаза, сказал:

— Я люблю тебя так, что всякий вечер убивал бы мужчину, который уходит с тобой.

Похоже, на мгновение женщина растерялась. А после с пристальным вниманием взглянула на мужчину, и в глазах смешались сочувствие и насмешка. Но, замешавшись, еще чуточку помолчала. И потом громко расхохоталась.

— Ох, как ты ревнив, Хосе. Господи, вот смехота, ты еще и ревнуешь!

Хосе вновь зарделся — с почти наглой, откровенной застенчивостью ребенка, у которого одним махом выпытали все его секреты. Он сказал:

— Ни черта ты сегодня не смыслишь, королева. — И тряпкой пообтер лоб. И еще сказал: — Совсем оскотинилась из-за поганой жизни.

Но женщина уже повела себя по-другому.

— Ага, значит — нет, — сказала она. И вновь заглянула ему в глаза, а во взгляде читались горечь и отчаянный вызов. — В общем, ты не ревнивец.

— Ну отчего же, в некотором роде — пожалуй… — сказал он, — просто у меня все не так, как ты изображаешь.

Он все приводил себя в порядок и теперь тряпкой вытирал расслабившуюся шею.

— И что же? — сказала женщина.

— Просто дело в том… Я так люблю тебя, что не нравится мне, когда ты занимаешься этим, — сказал Хосе.

— Чем именно? — сказала женщина.

— Да всякий раз уходишь отсюда с другим мужиком, — сказал Хосе.

— А ты правда убил бы его, чтобы не ушел отсюда со мной? — сказала женщина.

— Чтобы не ушел — нет, — сказал Хосе. — А вот за то, что ушел с тобой — точно убил бы.

— Что в лоб, что по лбу, — сказала женщина.

Забродили дрожжи беседы, хмель слов ударил в голову, будоража. Голос женщины звучал низко, мягко, колдующе. Лицо ее едва не касалось растопленной благодушием физиономии мужчины, очарованного кружением интонаций.

— Так оно и есть на самом деле, — сказал мужчина.

— Это что же, — сказала женщина и протянула ладонь, чтобы погладить шершавую лапу мужчины, другой рукой она отшвырнула сигарету — …это что же, ты способен убить человека?

— За то, о чем я сказал, — да, — сказал Хосе. И голос его обрел почти драматическое звучание.

Женщина взахлеб расхохоталась, уже не скрывая насмешку.

— Ах, какие страсти, Хосе. Боже, какие страсти-мордасти, — она просто давилась смехом. — Хосе грозный, убивающий моего мужчину. И подумать только, в этаком ханже-толстячке, который никогда не берет с меня денег, зато что ни вечер угощает бифштексом и, развлекаясь, болтает со мной, пока я не отловлю какого-нибудь ротозея — браво, в этом подрумяненном тесте томится настоящий убийца. Какой ужас, Хосе! Ох и страху нагнал на меня!

Хосе явно смутился. Может быть, был даже слегка разгневан. А когда женщина рассмеялась, возможно, учуял какой-то подвох.

— Совсем захмелела, дурища, — сказал он. — Отправляйся-ка спать. Никакая еда не полезет в тебя сегодня.

Но женщина уже оборвала смех и, вновь посерьезнев, о чем-то задумавшись, оперлась локтями о стойку. Увидела отстраняющегося от нее мужчину. Увидела, как он открывает холодильник, а потом закрывает его, оставив там все, как было. Увидела, как он потом двинулся в дальний конец стойки. Увидела, как протирает до блеска надраенное стекло. И тогда женщина опять заговорила, и тон был застенчив и мягок, когда она сказала: