Женька-Наоборот - [8]
Не надышишься, не налюбуешься, не нарадуешься — вот какой день!
На травянистом откосе, спускающемся к воде, лежит, поблескивает никелем двухколесный велосипед. Таня смеется:
— Погляди, Алешка! Великан обронил очки.
Ее перебил звонкий недобрый голосок Иры. Та подкралась неожиданно, как беда.
— Хватит стараться! Пирожки уже заработаны. — На протянутой ладони лежал сверток в промаслившейся бумажной салфетке. — Поздравляю с победой. Прошу извинить, мясных не достала. В буфете только со сладкой начинкой.
Таня похолодела. Алеша простодушно обрадовался:
— А нам и с повидлом сойдет! Кстати, с чем поздравляешь?
У Тани и вовсе отнялся язык. У Иры он по-прежнему работал бойко:
— Ты яге слышал: с победой! Могу изложить подробности…
В медицине известны случаи, когда надвигающаяся опасность придает человеку гигантские силы. Таня единым махом одолела путь от правого до левого борта, опустилась на пустую скамью и поняла, что несчастней ее нет никого на свете.
Сердце колотится, щеки горят. Они, вероятно, краснее туфель, которые Таня с такой радостью обновляла сегодня утром. Можно ли было предположить, что день окажется таким неудачным, таким ужасным?
Почему день? Вся дальнейшая жизнь… Одурачила, предала человека, который ни разу ее всерьез не обидел, не просмеял. Дурой никогда не назвал.
— Ну ты и дура! — раздался над ухом голос Алеши. — Вот дура! Да еще спрятаться захотела.
— Ничего не спрятаться… — Таня вся съежилась, ожидая, что последует дальше. Жуткий момент!
А Алешка возьми да спроси:
— Пирожки еще целы?
— Фу! — Таня отодвинулась от пакета, лежащего на скамье, словно это была ляг ушка.
Неужели Алеша может на них спокойно смотреть? Называется — вспыльчивый! Почему же тогда не вскипел, не возмутился глупой затеей, не оскорбился как следует? Мог бы гордо смолчать, наконец! Хладнокровный, бесчувственный ко всему, кроме жареных пирожков.
Алеша причмокнул:
— Сейчас мы их пустим в ход.
— Их?! — Таня взглянула с презрением как на пирожки, так и на Алешу.
Пирожки смирно полеживали на скамье. Алеша широко улыбался.
— Все-таки ты, Татьяна, не человек. Ты девчонка.
— А ну повтори!
— Повторю.
Таня вскочила, чтобы снова перекинуться на противоположный борт, но Алеша не дал.
— Стоп! Оцени-ка мою военную хитрость.
Таня оценила. Стоило Алеше выложить свой замысел, она и сама причмокнула. Затем, спрятав пакет за спину, отправилась на поиски Жени. Тот сидел, положив на поручни тощие руки, скучающе глядя на подмытые водой, обнаженные сбоку корни прибрежных вязов. Рядом с Женей нашлось местечко для Тани.
— Женька! Сейчас будет шлюз.
— Ну и что?
— Как — что? Наступит кромешная тьма.
— Тьма-то откуда? Спятила.
— Неуч ты все-таки… Не знаешь, что шлюз есть подземное гидротехническое сооружение? Туннель! На десять метров ниже уровня дна.
— Эх ты, зубрила! — Жене попросту было смешно. Как будто он не разбирается в шлюзах, как будто никогда не строил плотины у обмелевших Оленьих прудов. — Такая тьма, что и неба не видно?
— Кромешная, говорю. Хочешь, пари?
— На что?
— Дай подумаю… Можно хотя бы на пирожки.
Незаметно переложив просалившийся пакет в левую руку, Таня протянула Жене правую. Заставила незнакомую длинноносую девочку оторваться от книжки.
— Разбейте, пожалуйста.
— Можно. С разбивалы не брать.
Еще с прошлогодней поездки в Череповец Тане было отлично известно, как выглядит шлюз — водная ступенька, как он устроен. Очень интересно устроен! Не зря пассажиры сейчас в нетерпении повскакали с мест:
— Шлюз! Шлюз!
Медленно опустились огромные металлические ворота, приглашая теплоход въехать в длинную бетонную камеру, впереди которой чернел второй, пока еще недвижный затвор. Вверху над головой сияло небо — голубое, безмятежное, с редкими нежными облачками.
Женя не скрывал своего торжества:
— Ничего себе подземелье! Туннель! Кромешная тьма.
Таня притворно вздыхала:
— Как это я перепутала?
Экскурсанты переговаривались, смеялись, следили, как повышается в камере уровень воды, как вместе с водою медленно поднимается теплоход. Поднимались и другие суда, вошедшие в шлюз. Им тоже предстояло потерпеть, пока «водная ступенька» достигнет нужной высоты и всех их выпустят на простор — в так называемый верхний бьеф, в лежащую впереди часть канала, доберется до уровня, отмоченного на бетонных стенах непросыхающим темно-зеленым наростом.
Валентина Федоровна подошла к Тане, когда Женя доедал последний пирожок. Трудно сказать, кому этот Женин обед доставил больше удовольствия — Жене, Тане или их классному руководителю. Но Валентина Федоровна и виду не подала.
Только спросила:
— Нравится шлюз? — Затем улыбнулась. — Кстати, дорогие мои ученики, какой здесь действует закон физики?
Женя откликнулся первым:
— Об уровне жидкости в сообщающихся сосудах.
Вот что значит контакт!
Однако все мы зависим от случая. Откуда-то выплыла степенная Лида, известная тем, что никогда никому не делает неприятностей. Обмахнулась платочком и сказала, ни о чем не подозревая:
— Помнишь, Татьяна, как ты на волейбольной площадке рассказывала про поездку в Череповец?
Поданный Таней отчаянный знак не остановил Лиду. Она всегда пресекала любые попытки ее перебить:
Журнальный вариант повести Наталии Лойко «Ася находит семью» о судьбе девочки-сиротки Аси, попавшей в детский дом. Повесть опубликована в журнале «Пионер» №№ 2–6 в 1958 году.
Тема новой повести Наталии Лойко (1908–1987) — духовная стойкость советского человека в борьбе с болезнями, казалось бы неизлечимыми. Героиня повести Оксана Пылаева с помощью друзей преодолевает свой страх перед недугом и побеждает его.
За свою коротенькую жизнь Ася поглотила немало книжек, где самым несчастным ребенком был круглый сирота. И вот в голод, в разруху она осиротела сама. Ей страшно, теперь все ее могут обидеть, перехитрить… «Все очерствели потому, что бога забыли», — размышляет Ася.Ася провожает на фронт, на гражданскую войну, своего дядю — Андрея. Маленькая, в бархатном капоре, съехавшем набок, она стоит на площади возле вокзала, изнемогая от горьких дум. «Вся земля теперь неприютная, как эта площадь — замусоренная, взъерошенная, чужая» — так кажется Асе.Что же ее ожидает в новом, непонятном ей мире, какие люди займутся ее судьбой? Прежде, как помнится Асе, сирот забирали в приюты.
Как маленький Шурка очень хотел попасть в кино.Художник Ушакова Наталья Абрамовна.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
Чарли — самый модный из паровозов, но впечатление от него остается странное. Красная Шапочка, например, непременно бы прокомментировала слишком острые зубы паровозика (зачем они ему вообще?). Чарли пашет как лошадь, Чарли возит тяжелые составы и дружит с машинистом Бобом. Но судьба его печальна (а чего мы ждали от Кинга?).
В томе представлены избранные произведения известных русских писателей — В. Г. Короленко, А. И. Куприна, И. А. Бунина. А. Н. Толстого.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.