Но что это? С такой же палкой появился Ыкилак, вслед за ним почтенные старики. И почему-то они суровы, даже мрачны.
Ньолгун вышел к утоптанному месту для игрищ. Затем отпустил пояс, чтобы одежда не стесняла движений, расставил ноги, поднял палку двумя руками на уровень бровей — требует нападения. Ыкилак встал напротив, взмахнул коротко.
Он держался скованно. Нет, он не боялся битвы. Он не хотел этой игры после того, как ему удалось пройти главное испытание — одолеть громадного, могучего медведя. К тому же и руки и ноги вышли из повиновения.
Да, Касказик ждал чего угодно, но не такого поворота. Не ожидал старейший Кевонг, что проиграет так крупно… Нет, он еще не проиграл. Еще есть надежда… Сын должен нанести удар. Один удар по голове этого человека из Нгакс-во, потомка тех могущественных людей, в кровавой битве с которыми много лет назад Кевонги выиграли право продлить жизнь своего древнего рода…
Зеваки окружили соперников. Одни кричали просто так — забавы ради, другие пытались подзадорить.
Ыкилак собрался с силами, ударил. Палка его переломилась. «Дали треснутую», — похолодело в груди.
Ланьгук позже других поняла, что идет не игра — идет битва! Битва за нее. Она швырнула черемуховую палку, припустилась было бежать, но увязла в снегу. Слабая надежда заставила ее повернуть к шумящей, орущей толпе.
Но, оказалось, подошла она, чтобы увидеть, как от удара Ньолгуна ее жених зашатался, ухватился за разбитый, расщепленный конец палки, покачался какое-то время и упал.
Над притихшим стойбищем взлетел пронзительный крик, и люди увидели, как Ланьгук вбежала в то-раф, выскочила с новыми мужскими торбазами в руках, пронеслась к нартовой дороге Кевонгов и помчалась по ней что есть силы.
— Ха-ха-ха-ха!
Лидяйн смеялся и дурашливо указывал пальцем вслед сестре:
— Вот безмозглая-то! Далеко не убежишь!
Он быстро и привычно набрал кругами лахтачий ремень, бросил на нарту, запряг собак.
Ньолгун поступил, как требовал обычай: перевязал голову поверженному сопернику.
Люди расходились. И лишь Касказик, растрепанный и жалкий, сидел на истолченном множеством ног снегу, вскидывал руки и спрашивал:
— Что же произошло, люди! Что случилось в этом мире? Что случилось, лю-ю-ю-ди?
