Женить нельзя помиловать - [29]

– А что вы тут свои колёса катаете? – немедленно огрызнулась Света. – У пешеходов везде приоритет.

– Рощина! – неожиданно весело гаркнул всё тот же голос. – Светка!

– Ну? – весьма недоброжелательно согласилась девушка. – Предположим. А вы кто?

Она с трудом разглядела крупного мужика в шапке-ушанке и тёртой дублёнке, обтягивающей мощный торс. Снег валил уже громадными хлопьями, сведя видимость к минимуму.

– Одноклассница, не узнаёшь? – Мужик подошёл ближе, сузив своим выкриком круг подозреваемых. Мальчиков в Светланином классе было не так уж и много.

– Кирилл? – предположила она наугад.

– Свет, ты чего? У нас не было никакого Кирилла, – изумился собеседник, подойдя почти вплотную.

– Лёшка! – ахнула она, ткнув его в живот. Настроение резко пошло вверх. Наверное, Лёша Перещук был единственным из всего класса, кого она была бы не прочь встретить во взрослой жизни. – Моя первая любовь! Как же я могу тебя забыть!

– Помнишь, как мы под лестницей целоваться учились? – заржал в ответ Перещук. – За нами ещё уборщица со шваброй гналась.

Такое не забывается.

– Лёшка, как я тебе рада, – совершенно искренне проорала Светлана и повисла у бывшего одноклассника на шее.

…Дарья Антоновна встретила блудную дочь гробовым молчанием. Она возвышалась в прихожей словно сфинкс, охраняющий вход в пирамиду. Страшна она была чрезвычайно, поскольку по рецепту одной из коллег сделала маску для волос с мумиём, в связи с чем замотала голову полиэтиленовым пакетом и полотенцем, а остатки целебной жижи нанесла на лицо. Вероятно, в столь празднично-нарядном виде туземцы из какого-нибудь далёкого племени выходят на тропу войны или прутся к родне на свадьбу. Что, по сути, одно и то же.

Маменька явно была на тропе войны. Атмосфера вокруг неё сгустилась, чему немало способствовал аромат целебного средства.

– Я же сказала, чтобы ты съезжала, – холодно отчеканила родительница, наблюдая, как Света раздевается. – Или ты думаешь, что у меня маразм? Я всё помню.

– Я за вещами, – порадовала маменьку Светлана, которая на самом деле напрочь забыла, что её выселяют. – Соберусь, переночую, а завтра буду искать жильё. Сегодня не получилось.

– А винищем несёт! Всё, пошла по наклонной, – понимающе поджала губы родительница. – Так я и знала.

Злобно всхрапнув, Дарья Антоновна потопала в глубь апартаментов, сурово стуча тапками.

Конечно, Светлана понимала, что мама не выгонит её на улицу. Но, тем не менее, действительно пора было думать о переезде. И чем быстрее, тем лучше.

Утащив из холодильника йогурт, Света закрылась в своей комнате и спешно набрала Катерину. Нужен был совет, консультация и просто жилетка – поплакаться.

Разочарованная отсутствием скандала родительница врубила телевизор на полную громкость – то ли желая вывести из себя дочь, то ли в надежде, что придут пособачиться соседи.

– Ты чего орёшь? – изумилась Катя. – Ты на вокзале?

– Я дома. Просто мама телевизор смотрит.

– Она теперь ещё и глухая? Или это акция устрашения?

– Именно, – не стала вдаваться в подробности Светлана. – Не об этом речь. Кать, я встретила его! Это его кошелёк! Того мужчины, про которого я рассказывала! Из фитнеса!

– Да ладно, – обалдела подруга. – Так не бывает.

– Представляешь, в жизни бывает всё! Даже такое. Но он предложил мне денег. Это было так ужасно!

– За что предложил-то? За переспать?

– Катя! Ты рехнулась?

– Не, ну а чё? Мужики такие придурки. Мог и за это. А почему тогда кошмар?

– Да потому что! Нельзя начинать отношения с такого!

– А он хочет отношений?

– Ты сегодня что-то чрезвычайно сильно тормозишь, – начала раздражаться Света. – Это я хочу отношений. Только я ушла, представляешь? Сбежала!

– Приставал?

– Ты какая-то озабоченная нынче. Случилось что-то? – вздохнула Светлана.

– Нет. Я просто мыслю стереотипами. Нам, тормозам, иначе никак. Ладно, не злись. Я просто не могу настроиться на твою волну и осознать, почему кошмар, в чём ужас и вообще – что именно было не так.

– Ну, я думала, что он тоже что-то почувствует и… короче, как-нибудь пойдёт навстречу.

– Чаяниям трудящихся, – заржав, закончила её мысль Катерина. – Мужики, девочка моя, чувствуют что-то только тогда, когда жрать хотят или когда их по башке бьют. Во всех остальных случаях им нужно всё разжёвывать. Это крайне неэмоциональные и нечувствительные создания. И к флюидам они невосприимчивы. Вот сидит он, например, с задумчивым лицом, а мы сразу начинаем прикидывать: стихи он в нашу честь сочиняет, подарок придумывает или просто нашей красотой любуется. А этот павлин либо несварением каким-нибудь мается, либо языком зуб щупает. Вот и все сложности. Так что не пытайся их понять. Просто давай мужику установки, и всё.

– Да как я дам-то? Я ж убежала.

– А ты вернись.

– Как? И что я ему скажу.

– Ой, вот проблема, – хмыкнула Катя. – Скажи, что колечко потеряла. Не найдёшь, так, может, он тебе купит.

– Фу, Кать, ты совсем уже!

– Ну, скажи, что колготки забыла!

– Это только ты у малознакомого мужика можешь колготки забыть! Да ты вообще издеваешься! Я и без тебя знаю, что надо было сделать. Но я уже сделала всё не так. А тут ещё ты со своими дикими советами.

– Да, я такая. Зато у меня жизнь не блёклая. И я умею пользоваться мужиками правильно, – запальчиво воскликнула Катерина. – Я тебе варианты подсказываю. Ты ж хочешь продолжить общение.