Она не сводила глаз с этих древних сокровищ.
– Это так красиво, – пробормотала Гвин, потом посмотрела на Гриффина: – Бремя?
Он покачал головой:
– Нет, больше не бремя. Нет, если я их отдам.
Гвин прикрыла глаза.
– Когда?
Он снова покачал головой:
– Не знаю. В должное время в должном месте. Но чувствую, что не сейчас. Предстоит еще многое узнать. – Он осмотрел реликвии, потом повернулся к Гвин: – Я подозреваю, что нашим детям предстоит стать Хранителями на протяжении долгих поколений. Но однажды, когда наступит время, им придет осознание того, что эти сокровища надо будет отдать людям.
– Как? Откуда ты знаешь? Кому решать, где и когда это сделать?
– Думаю, это станет ясно тем, кто будет жить позже. Мы только Хранители, Гвиневра.
Она сделала шаг назад.
– Мы? Хранитель ты.
– И ты тоже. – Он смотрел на ее бледное лицо. – Неужели ты возложишь это на меня одного?
Ее глаза наполнились слезами холодные пальцы сжали его руку как тонкая серебряная филигрань, украшающая корону.
– Ни за что. Даже если весь мир ополчится на меня, я тебя не покину, – ответила она шепотом.
Он привлек ее себе на грудь, обвил руками стан, всю ее, полную добрых намерений, силы, достоинства и чувства чести, и сжал так сильно, что у нее захватило дух.
Гриффин понимая, что держит в объятиях самое ценное из сокровищ.
Он склонился к ее губам.
– Превыше всего, Гвиневра, я ценю тебя. Если бы мне предложили выбрать королеву, я выбрал бы тебя. Если бы мне был предложен весь мир, я выбрал бы тебя. Я выбираю тебя и ценю превыше всего на свете.
