Жена - [72]

Первую книгу он посвятил мне. «Джоан, моей удивительной музе», – напечатал он на титульном листе, хотя я потом шутки ради добавила в конце: «Джоан, моей удивительной музе, от Джоан». Ему это показалось несмешным, и он порвал страницу, словно избавляясь от улики.

Через несколько месяцев, когда рукопись шла в работу, я отходила в сторонку; Джо сам просматривал финальные правки с красным карандашом. Он делал это с удовольствием, обложившись листами с текстом и поставив пластинку Моцарта; он так же с удовольствием обсуждал надпись на суперобложке. Что-что, а надпись на суперобложке Джо мог сочинить; он идеально подходил на роль автора краткого содержания.

Сначала я всегда первой бросалась читать все рецензии, а потом передавала ему. Мы улюлюкали от счастья и визжали от удовольствия. Наши друзья радовались за Джо, хотя Лора Зонненгард, кажется, что-то заподозрила.

– Ты же помогаешь ему писать, да? – спросила она.

– Ну, в каком-то роде, наверно, да, – ответила я. – Я стараюсь его поддерживать. А что?

– Просто эти книги совсем на него не похожи, – призналась она. – Они такие… вдумчивые, что ли. Не хочу никого обидеть, ты же знаешь, Джо мне очень нравится.

И наши дети подозревали, каждый по-своему. Девочки больше помалкивали, хотя Элис иногда озвучивала свои тревоги.

– Мам, ты как будто делаешь за него всю работу, – сказала она однажды, когда ей было лет шестнадцать.

– Я просто редактирую, Элис, – спокойно ответила я.

– Да ладно, мам, не ври. Знаешь же, меня не обманешь. Мой детектор лжи уже сигналит красными лампочками. Вранье! Вранье! Вранье!

В ее возрасте она уже переросла подростковую зацикленность на себе и начала замечать происходящее вокруг; вместе с тем в ее возрасте все, что непосредственно не касалось ее и ее друзей, вызывало у нее лишь поверхностный интерес.

– Мне кажется, ты берешь на себя всю тяжелую работу, мам, – продолжала она. – А он только сидит, стрижет ногти и ест свой зефир.

Я зашлась притворным смехом.

– Что за странная мысль, – сказала я. – Я делаю всю работу за вашего отца? Зачем? Кто вообще на такое пойдет?

Она взглянула на меня и пожала плечами.

– Ты.

– И зачем мне это?

– Понятия не имею, – ответила она.

– Что ж, дорогая моя, это неправда, – ответила я. – Твой отец очень талантлив.

А вот Сюзанне, похоже, было все равно; она вообще не интересовалась отцовскими книгами, и если бы их написали двенадцать обезьянок со степенью магистра с курсов писательского мастерства Айовы, она бы и бровью не повела. Сюзанна не вмешивалась, поздравляла его, когда книги выходили, но к конкретным романам редко проявляла интерес. Я даже думаю, она их не читала, хотя делала вид, что читала.

А вот Дэвид, напротив, был глубоко увлечен литературой; книги поглощали его настолько, что в детстве прочитанная перед сном книга могла вызвать у него страшные кошмары, и он просыпался в ужасе и кричал. Он никогда не говорил со мной о работе Джо напрямую, но в конце концов правда все равно выплыла наружу. Это случилось тем вечером, когда я была на встрече книжного клуба у Лоис Акерман. О этот кошмарный вечер! Мы сидели и беззаботно обсуждали Генри Джеймса и его методы повествования, а тем временем в нашем доме Дэвид, который временно жил у нас, потому что его квартиру затопило, бесшумно спустился по лестнице в гостиную, где сидел Джо и слушал джаз. Он приставил к горлу Джо нож для мяса. Джо отпрянул.

– Не шевелись, жирный урод, – процедил Дэвид, стоявший у него за спиной.

– Дэвид, – еле слышно прошептал Джо, – что тебе нужно?

– Хочу, чтобы ты во всем признался, – сказал Дэвид.

Как гром среди ясного неба. Что стало причиной?

– И в чем же? Что я, по-твоему, такого сделал?

– Сам знаешь.

– Если я был не идеальным отцом, прошу меня простить.

– Что ты сделал с мамой, – прервал его Дэвид.

– С твоей мамой все в порядке. Она в книжном клубе.

– Ничего не в порядке, – возразил Дэвид. – Все эти годы она была твоей рабыней!

– Ой, ну хватит. Что ты несешь? Твоя мать счастлива.

– Ей кажется, что она счастлива. Ты запудрил ей мозги.

Тут Джо даже немного прослезился.

– Я люблю тебя, Дэвид, – сказал он. – Мы ходили в горы, помнишь? На гору Кардиган. Помнишь, тот ручей, где было много маленьких рыбок, сотни, и ты хотел, чтобы мы их все сосчитали? – Дэвида это не тронуло. – Знаешь что, – продолжал Джо: – давай прямо сейчас позвоним маме на ее книжное собрание и попросим приехать, ладно?

– Ладно, – ответил Дэвид.

Они позвонили Лоис Акерман, и хотя я не знала, в чем дело, я очень встревожилась и помчалась домой. Скоро я была уже дома; Джо и Дэвид мерили шагами гостиную и смотрели друг друга со взаимным недоверием; Дэвид по-прежнему держал в руках нож для мяса, хотя Джо он отпустил. Джо же играл роль славного папочки, беспомощного тюфяка, мягкотелого и добродушного.

– Дорогой, что случилось? – спросила я Дэвида. Тот покрылся болезненной испариной; мальчик, которого мы когда-то отвозили в Уэслианский университет на фургоне, полном вещей; там был и чемодан, и большие простыни, и мини-холодильник, где, я думала, он будет хранить колу, пиво, арахисовое масло и прочее, что едят мальчики, но тот так и стоял пустым с распахнутой дверью, как взломанный сейф.