Жена в награду - [35]

Развлечение превратилось в желание, Роберт потащил ее к кровати, Имоджин на ходу снимала с него одежду. Они упали поверх покрывала, задыхаясь, Роберт поднял голову и посмотрел в раскрасневшееся лицо Имоджин. Он поймал ее в паутину желания, но ему было этого мало, он хотел, чтобы в пылу страсти для нее перестал существовать весь мир.

Он начал безжалостно искушать ее тело: рука гладила нежную кожу, задержится там, подразнит здесь и мучает повсюду. За рукой следовал рот, и она беспомощно всхлипывала, теребя меха.

Но и этого было мало.

Он все ближе и ближе подводил ее к краю, продолжал бесконечную пытку, пока ее тело под мозолистыми руками не натянулось, как тетива, голова не заметалась по подушке, с губ не сорвалась невнятная мольба.

Но и этого ему было мало.

Он начал безжалостно загонять их обоих в лихорадочное действо. Тело Имоджин окружало его, волны желания сотрясали все ее чувства, с каждым мощным ударом она становилась все неистовее, сжимала ноги у него за спиной и отдавалась велениям его тела.

Только когда Роберт почувствовал, что она полностью покорена, он дал волю своему телу – на какой-то момент оно стало жесткой массой, потом превратилось в воду, и он испугался, что больше никогда не сможет двигаться. Хотя это не такая уж плохая судьба, если его лицо тонет в волнах ее волос. Прошла вечность, прежде чем он нашел в себе силы скатиться на бок и прижать ее к бешено бьющемуся сердцу.

Но и этого ему было мало.

Его все еще снедала ревность. Он понимал, что это несправедливо, но первобытная суть жаждала повесить каждого, кто осмелится на нее посмотреть. Однако, если он так сделает, в Шедоусенде не останется мужчин. А то, что он готов уничтожать собственных людей, делало ситуацию еще хуже. Роберт годами доверял им жизнь, а теперь не доверяет до такой степени, что они не могут даже посмотреть на его жену без того, чтобы он не бесился от ревности и похоти?

Кажется, он сходит с ума.

Его тревожило, что Имоджин вызывает в нем такие сильные чувства. Он нежно погладил ее по голове, теперь уже точно зная, что без нее для него нет жизни.

Она ухитрилась забраться в его душу так глубоко, что никаким острием ее оттуда не выковырять. А он этого и не хочет. Без нее он теперь не представлял себе жизни.

Вот почему так яростно горела ревность и мучило сомнение. Как он мог оставаться спокойным, зная, что Имоджин у него в душе, а он у нее? Неизвестно.

Что, если она легко представляет себе жизнь без него? Они могут сколько угодно заниматься любовью, но какое это имеет значение, если она может оставить его и уйти, не оглядываясь?

Ее душа была загадкой. Только он приблизится, как она уже исчезает, и он цепляется за ничто; его страшило это ничто. Он уткнулся в ее волосы, стараясь в их тепле избавиться от страха.

Имоджин погладила Роберта по небритому подбородку и почувствовала, как он сжал челюсти. Кажется, она поняла, что он тонет в пучине ревности и страха, и старается его утешить, хотя сама вызвала это смятение чувств.

Он смутился еще больше. Раньше он не сопровождал ласками животную страсть, которую удовлетворял легко и просто. Никогда раньше он не занимался любовью с нежностью и, честно говоря, не замечал ее отсутствия. Сейчас он не мог себе представить, как раньше жил без ласк Имоджин.

– Я вот что подумала, – прошептала она и даже вздрогнула от звука своего голоса в тишине. Он оторвался от умиротворяющих мягких волос и приподнялся, опершись на локоть. У него опять захватило дух от ее красоты. Он почувствовал себя так, как в первый раз, когда обнял ее в сиянии зимнего солнца.

Но больше всего изумляло то, что его влечет к ней не столько ее красота, сколько хрупкая сила расцветающего духа, именно в ней причина того, что он не мыслил жизни без нее.

– И что же? – беспечно спросил он, старательно пряча обуревавшие его чувства. На ее лице блуждала порочная улыбка.

– Тебе, пожалуй, придется больше практиковаться, чтобы убедиться, что мы все делаем правильно, – промурлыкала она и потрогала улыбку на его губах. Он не удержался и прикусил кончик ее пальца, она пискнула, но оставила руку его бархатному языку.

– Вообще-то, если мы будем это делать еще правильнее, я могу скончаться. Когда ты до меня дотрагиваешься, я ни о чем не могу думать.

– Надо будет запомнить, – пробурчал он.

– Уж запомни. – Она теснее прижалась к нему. – И помни, что потом мысли опять ко мне возвращаются. Так вот, я думала… Что же я думала? Что у меня больше нет причин сидеть взаперти, я, так сказать, опрокинула лодку. Как я могу прятаться в своей комнате теперь, когда убедилась, что с небольшой помощью способна выйти в этот большой мир?

Он поцеловал ее в макушку, молча выражая понимание и сочувствие.

– Полагаю, можно бы начать с сегодняшнего ужина? – осторожно спросила она. Он увидел, что она прикусила губу, и забеспокоился. – Если бы ты помог мне с едой, я бы перестала выставлять себя полной дурой.

– Я, конечно, буду рад помочь, но, пожалуй, это не лучшая идея. – Видя замешательство Имоджин, Роберт погладил ее по голой спине. – Видишь ли, когда я попробовал тебе помочь с едой на свадебном пиру, меня охватило такое вожделение, что я готов был изнасиловать тебя прямо на столе, – серьезно сказал он.