Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом - [11]

— Это блестящая идея — жить на ферме, дорогой. Ты, конечно же, прав.

И мы начали искать идеальный дом. Мне нравился каждый второй предложенный риелтором вариант, но у Чарльза было слишком много требований. В какой-то момент я перестала вмешиваться, понимая, что у него в голове уже сложилась картинка и муж не согласится на компромисс. Супруг искал жилье, расположенное вдали от всех остальных домов, в котором он мог бы создать свой собственный мир. То есть наш мир.

Однажды вечером я вернулась с работы и услышала, как Чарльз разговаривает по телефону в гостиной.

— Отлично! И когда мы можем его посмотреть?.. А завтра никак не получится?

Я поняла, что муж общался с нашим риелтором Тимом.

— Мне кажется, это тот самый дом, — произнес Чарльз, повернувшись ко мне и широко улыбаясь. — Небольшой коттедж плюс четыре акра земли. Есть возможность докупить землю, если появится желание.

Тим перезвонил через десять минут и сообщил, что дом можно посмотреть завтра утром.

— У меня очень хорошее предчувствие, — сказал Чарльз. — Давай откроем бутылку вина.

В ту ночь мы занимались любовью. Муж вел себя менее пассивно, чем обычно. Он не только инициировал секс, но и был гораздо более внимательным и не отвернулся после полового акта к стенке, как чаще всего случалось с ним в последние месяцы.

Тим заехал за нами утром и повез по знакомым извилистым дорогам в сторону города. Мы проезжали мимо ферм, где разводили лошадей и паслись кобылы с жеребятами. Путь лежал по холмистой сельской местности мимо зеленых пастбищ, на которых блеяли овцы. Свернув с трассы, переехали небольшой мост через бурный ручей, и с полкилометра дорога шла через лес. Чарльз взял меня за руку. В конце концов мы увидели небольшой коттедж желтого цвета. Дом окружали поля кукурузы, за ними росли огромные дубы, а еще дальше виднелись холмы, поросшие раскачивающимися на ветру лютиками. Единственным строением рядом, помимо самого коттеджа, было разваливающееся брошенное жилище на вершине отдаленного пригорка. Возле этого дома стояли два грациозных оленя, но, увидев, как мы выходим из машины, они убежали.

В коттедже были две спальни, довольно современная кухня, гостиная, столовая и большая красивая веранда. Кроме этого, на территории находился просторный огороженный загон для лошадей, с сараем, а также курятник. Продававшая дом семья была готова оставить нам семь кур и любимца их дочери — петуха Мистера Дудл-Ду.

— Было бы здорово каждое утро есть свежие яйца, которые несут куры на свободном выгуле, правда, Ди?

Забегая вперед, скажу, что Чарльз ни разу не собрал свежие яйца сам — куры стали полностью моей обязанностью.

— Ну не знаю, я никогда не думала о курицах, но мне хотелось бы иметь лошадь, — ответила я, мечтательно осматривая загон и представляя себя в седле.

В тот же день мы дали Тиму добро на сделку, и Чарльз сразу приступил к постройке офиса. Он нашел архитектора и строителей-подрядчиков. Через несколько месяцев рядом с нашим новым домом вырос еще один, поменьше, в котором мы с мужем собирались принимать пациентов.

Приобретение недвижимости было очень волнующим событием. Но меня беспокоила финансовая сторона вопроса. Чарльз торопился и с покупкой дома, и с домашним офисом, брал кредиты, не обсуждая это со мной. Не торговался, не экономил, а просто делал так, как хотел. Однажды я попыталась вызвать его на разговор, на что Чарльз категорично заявил, что у него все под контролем. Конечно, я могла быть более настойчивой, но предпочла плыть по течению в полном доверии мужу.

Доверие перетекло и в профессиональную область. Когда я уволилась из больницы и занялась частной практикой на дому, я часто подзывала Чарльза для того, чтобы он высказал свое мнение о диагнозе пациента и прописанных мною лекарствах. Возможно, я действительно считала его во всех отношениях компетентнее себя, а может, мне просто понравилось перекладывать на него ответственность за свои действия.

Как-то ко мне пришла клиентка, которая в буквальном смысле слова рвала на себе волосы. С первого взгляда было понятно, что она очень ранима, всего боится и обладает исключительно низкой самооценкой. Я провела с женщиной продолжительную сессию психоанализа, после которой пришла к выводу о том, что она «транслировала» всем окружающим образ жертвы, и это привлекало к бедняжке людей, которые ее обманывали, плохо с ней обходились и использовали. Я предложила пациентке курс психоанализа, а также прописала успокоительные препараты. Женщина согласилась, и я пригласила Чарльза, чтобы он посмотрел на нее и высказал свое мнение.

Реакция Чарльза на эту даму меня крайне удивила и обеспокоила.

— Я рву на себе волосы и ничего не могу с этим поделать, — со слезами в голосе жаловалась пациентка. — У меня на голове огромные залысины.

— А вы не пробовали сидеть на ладонях, чтобы этого не делать? — спросил Чарльз.

«Он, видимо, хотел пошутить», — подумала я. Но все это не было похоже на юмор, складывалось ощущение, что Чарльз стремился ее унизить.

Когда мы закончили встречу, я спросила, хочет ли она записаться на прием на следующей неделе.

— О да, конечно, — еле слышным голосом ответила пациентка. — В то же время, что и сегодня?