Жена-незнакомка - [51]

– А вы ведь ничего не знаете о любви! Как можете говорить, что не она?

– Я знаю.

Он произнес это и понял, что вот она, правда во всей красе. Он влюблен в собственную жену. Влюблен, как никогда не был и даже не подозревал, что такое случается.

Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что Матильда, собиравшаяся произнести очередное обвинение, вдруг остановилась и вгляделась внимательнее.

– А вы изменились, – произнесла она, – стали другим, Раймон! Это из-за нее?

– Не желаю обсуждать мой брак с вами. Если это все, что вы хотели сказать мне, то позвольте откланяться, мадам.

Раймон резко кивнул и развернулся к двери.

– Подождите, – сказала Матильда примиряюще. – Право слово, вы так нетерпеливы! Хорошо, оставим старые истории. Я знала, что вы в Париже, услышала об этом недавно. Вы приехали с приказом из ставки герцога?

Такого вопроса Раймон не ожидал.

Матильда была его любовницей довольно долго, около трех лет, и следовала за войском словно маркитантка, хотя имела знатное происхождение. Еще совсем юной девушкой она вышла замуж за престарелого вдовца, вскоре благополучно скончавшегося, обрела благородный статус вдовы и немыслимую свободу и пользовалась ею так, как заблагорассудится. Матильда де Венар славилась своими любовными похождениями, но предпочитала людей военных, уверяя, что их мужественность вызывает в ней страсть бешеную и неукротимую. Может, близость смерти так ее вдохновляла, а может, то, что у ее любовников был велик шанс погибнуть от руки врага или шальной пули, вместе со всеми обязательствами и влюбленностями. Когда Раймон познакомился с Матильдой, он предполагал, что их связь будет скоротечной и оставит после себя лишь приятное воспоминание, однако все случилось иначе.

Матильде он понравился – шевалье де Марейль до сих пор не понимал, чем, хотя Гассион и предположил однажды, что Раймон, наверное, кажется женщинам облаченным в доспехи, даже будучи полностью обнаженным. Пикантная шуточка тем не менее имела смысл. Раймон де Марейль оказался Матильде не по зубам. Он не пал к ее ногам, ничего не понимал в серенадах под окном, предпочитая спать в свободные минуты, если уж не занимался чем-нибудь полезным, и никакого толку не видел в щедрых подарках. От всех своих поклонников Матильда рано или поздно получала предложение руки и сердца; Раймон де Марейль скупо рассказывал о том, что где-то на севере Франции его ждет невеста, и всерьез собирался жениться на ней. Сколько ни говорила ему Матильда, что связывать себя узами брака с незнакомкой глупо, шевалье этого не понимал. Более того – он не слушал. Кивал рассеянно, а сам думал о своем, и Матильду это злило. Ссоры заканчивались примирением, и некоторое время все шло обычным образом, а затем они ссорились опять.

Когда Раймон решил, что хватит с него этого, и попытался расстаться с Матильдой, та воспротивилась. Ей удалось убедить его, что все теперь будет иначе, и он, поленившись искать себе новую любовницу, согласился продолжить отношения со старой. Матильда действительно больше не устраивала сцен, однако сделалась поистине вездесущей, следуя за любовником разве что не на поле сражения. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы герцог Энгиенский с Гассионом не напомнили Раймону, что и жениться вообще-то пора. Шевалье вздохнул с облегчением, дал любовнице отставку, выслушал упреки, вытер слезы, сказал, что решения своего не изменит, и уехал. Когда после женитьбы он возвратился, Матильды уже не было в ставке. В его жизни все изменилось, честь требовала хранить верность жене, и хотя многие мужчины не стали бы так поступать, Раймон был устроен иначе. Он радовался, что мадам де Венар покинула его и не предстоит вновь объяснять ей, почему они больше не могут продолжать отношения. За два года Раймон почти позабыл о ней. А она, видимо, не забыла.

Даже сейчас, будучи в мыслях о Жанне, Раймон не мог не отметить, как хороша Матильда. Этот темный оттенок красного очень шел ей, выделяя в любой толпе. И кажется, что надобно вожделеть такую женщину, однако Раймон пребывал в нетерпении, собираясь вернуться к Жанне. И только слова Матильды о приказе его остановили. Мадам де Венар не появлялась в герцогском окружении с тех самых пор.

– Вам-то что до этого за дело? – спросил шевалье де Марейль.

– Не стану томить вас, вы и так бьете копытом, словно боевой конь, – насмешливо произнесла Матильда. – Вы приехали в Париж и не знаете, что здесь происходит?

– О чем вы?

– О власти, мой дорогой Раймон. О том, кто будет управлять страной вскорости.

Он пожал плечами.

– Ее величество, полагаю, и если уж с Регентским советом так решено, то кардинал Мазарини. Но какое это отношение имеет ко мне?

– Ваша недальновидность по-прежнему раздражает меня, – сказала Матильда с досадой. – Мазарини! О чем вы говорите! Этот итальянец недостоин целовать подол самой бедной француженки, а его назначили первым министром. Нет, страной должны править те, кому власть принадлежит по праву рождения. Вот я и хочу спросить: возможно, вы приехали с приказом из ставки герцога? Что армия? На чью сторону встанет герцог Энгиенский?