Жена напоказ. Книга 2 - [51]

«Ну! Ты так и будешь молчать?» — возмутился Лабьет.

— Похоже, кто-то хотел выманить Мариэтту в сад. В день бала в честь выпуска Ксавье из Санктура, — проговорил Ренельд, аккуратно сворачивая послание.

«Ты узнаёшь почерк?»

— Нет. Но придётся это выяснить. Может быть, тогда станет понятно, кому нужна была эта привязка. Кто-то орудует в моём фамильном имении. Как давно? И как он до сих пор скрывается?

«Рен… Может лучше спросить насчёт записки у мадам Конфетки?» — осторожно предложил шинакорн, вертясь у ног.

— Да, конечно спрошу.

Вместе с гвардейцами они обошли оставшуюся часть сада. Обратно к дому Ренельд вернулся, по колено испачканный в пыльце, какой-то трухе и прилипшим к ткани обрывкам травинок. Стряхивая со штанин следы долгих похождений, он остановился у заднего крыльца. Из-за предграды дверей и окон уже доносились голоса съехавшихся на бал гостей. Кто-то прибыл ещё накануне, чтобы насладиться прогулками по живописным окрестностям. Повсюду суетились слуги, кое-где в саду можно было встретить тех, кто вышел на променад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Уже собираясь зайти в дом, Ренельд ещё раз огляделся, подозвал к себе Лабьета, который ещё бегал поблизости — и вдруг пробежавший по заднему двору ветерок донёс до него необычную прохладу чужой ауры — тёмной. Она всегда ощущается иначе.

«Чуешь?» — тоже насторожился Лабьет.

— Где-то близко.

И они, словно две охотничьи собаки, пошли вдоль тающего следа, который вёл в дом. Он то терялся среди аур гостей-магов, то вновь возникал, кажется, в самых неожиданных местах. Ренельд рассеянно кивал на приветствия, а матери, которая попалась навстречу, в ответ только махнул рукой — потом.

И как бы шлейф сумрачной силы ни петлял по дому — а в итоге вывел в женскую его часть. Дальше и дальше — пока не потерялся за дверью одной из комнат.

«Это же покои Конфетки!» — шинкорн удивлённо дёрнул ушами.

— Проклятье… — выдохнул Ренельд и резко, без стука, вошёл внутрь.

«Береги голову, Рен!»

— Ваша светлость! — окликнул его кто-то из служанок в небольшом будуаре.

Но Ренельд даже не повернул головы. Ведомый чутьём, миновал его напрямик и открыл дверь спальни.

Женский визг сразу вонзился в уши. Вот зачем, скажите на милость, визжать? Разве этим можно кого-то отпугнуть?

«У меня чуть голова не треснула!» — пожаловался Лабьет.

Но визжала, как ни странно, не Мариэтта, а служанка, которая как раз собиралась помочь ей одеться. На пуфике возле украшенного хитрыми завитками трюмо, облокотившись на столик, сидела Ивлина дю Пойр — она уставилась на вошедших со спокойным любопытством. Эту девицу тоже мало чем проймёшь.

И наконец графиня повернулась к Ренельду, ещё не понимая, видно, что за шум. Тонкая, изящная: в кружевных панталонах чуть выше колен, сорочке с короткими рукавчиками и корсете поверх. Её янтарные глаза возмущённо округлились. Она схватила с кресла халат и прикрылась им, но подол зацепился за спинку — и одна её стройная, обтянутая чулком ножка так и осталась на виду.

— Что происходит?! Кто так врывается? Вы с ума сошли?

«Сколько вопросов разом!»

— Месье де Ламьер! — с укором проговорила аспирантка.

Разве что головой не покачала. Ещё одна дуэнья — мало было мадам Хибоу!

— Выйдите! — велел Ренельд, никак не реагируя на осуждения в глазах женщин. — Мне нужно поговорить с невестой наедине.

— Это неподходящее место, — нахмурилась Мариэтта.

«Ещё скажи, нужно записаться на аудиенцию, — хмыкнул Лабьет, рысцой проходя дальше. — Ну, Конфетка…»

— Самое подходящее, — возразил Ренельд.

Ивлина переглянулась с графиней и всё же встала. Вместе со служанкой они покинули спальню. А Ренельд, убедившись, что женщины и правда ушли, вновь повернулся к Мари. Окинул её медленным взглядом, чувствуя, как в груди становится как-то слишком жарко. И этот жар медленно начинает сползать ниже.

И вместе с тем, как дышать становилось легче, шевелить ногами — гораздо тяжелее.

«Рен!» — бодрый оклик Лабьета воткнулся в слегка расплавившийся мозг, словно кол.

— Что?

«Ничего, — ответил ехидный пёс. — Просто проверяю, здесь ли ты ещё».

Вопрос хороший и справедливый.

Ренельд поймал себя на том, что его мысли уже пару раз метнулись в сторону высокой кровати Мариэтты. А воображение нарисовало весьма ясную картину того, как графиня окунается в мягкую перину под весом его собственного тела. Прогибает спину, подставляет шею для поцелуев. А затем… Тянется к латунному кувшину, что стоит на тумбе рядом, и со всем пылом опускает его на голову незадачливого любовника. Искры из глаз, темнота, занавес…

Вот такой вот водевиль.

Но тут вдовушка, к сожалению, заметила, что халат не прикрывает её так надёжно, как должен был, и поспешила это исправить.

— Ваша светлость, — проговорила она, получше заворачиваясь в него. — Может, вы всё же отвернётесь? Или шея затекла?

Затекла… Только не шея.

Лабьет, будто бы в насмешку, тут же подбежал к ней и обнюхал всю, то и дело носом поддевая ткань. Мариэтта оттолкнула его нахальную морду раз и другой, но безуспешно. Шинакорн обежал её и принялся исследовать с другой стороны.

— Ой! — графиня подпрыгнула на месте, когда нос Лабета ткнулся ей в бок. — Что происходит?