Жена банкира - [20]

Аннабель встала и попыталась улыбнуться.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказала она. – Вероятно, мне следовало сначала позвонить. Но я вдруг поняла: если не приеду к вам сегодня, у меня случится нервный срыв.

Блох кивнул и жестом показал на стул.

– Простите, что заставил вас ждать. Джулиан Уайт предупреждал меня о том, что у вас могут возникнуть вопросы о ходе расследования.

– Да.

Аннабель взяла паузу. Теперь, очутившись здесь, она уже не понимала, зачем приехала. Сегодня утром это казалось ей крайне важным и срочным, настолько срочным, что она неслась через женевский железнодорожный вокзал Корнавен так, будто от этого зависела ее жизнь. Аннабель взглянула на папку, которую Блох держал под мышкой.

– Это фотографии? – спросила она. – Снимки разбившегося самолета?

– Да. Еще записи приборов черного ящика. А также протоколы опроса персонала аэропорта и рапорт производителя самолета. Вы можете на все это взглянуть. Мы хотим, чтобы вы не сомневались: расследование проведено тщательно.

– Я и не сомневаюсь. Просто…

– Вам не нужно ничего объяснять, миссис Вернер. Вполне естественно, что у вас возникли вопросы.

– Спасибо. На самом деле я сама не знаю, почему хочу увидеть эти фотографии. Думаю, я до сих пор не могу поверить в реальность случившегося.

– Для того чтобы принять и осознать такую потерю, не может быть какого-то правильного подхода.

– Они уже перестали искать? Я имею в виду поисковые группы…

– Да. Сегодня утром. Мне очень жаль.

Аннабель кивнула, хоть это было и нелегко. Она ожидала этого, но, услышав слова Блоха, почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– Поиски велись со всех сторон и на обширной территории. На этом настоял Йонас Клаузер. На самом деле он предложил финансировать продолжение поисковой операции за свой счет.

– Я этого не знала. Очень великодушно с его стороны.

– И мы бы продолжали искать, если бы считали, что можем найти что-нибудь еще.

– Вы позволите? – Аннабель показала на папку.

– Да, конечно.

Блох извлек оттуда тонкую пачку снимков и разложил их перед Аннабель на столе конференц-зала.

Она провела рукой по верхнему фото. На нем была запечатленная с воздуха укрытая снегом горная вершина с какими-то выступами. Аннабель присмотрелась получше и поняла: выступы – это обломки. Сломанное пополам крыло. Круглая бочка фюзеляжа. Куски исковерканного металла лежали на белом снегу, как скульптуры, напоминая художественную инсталляцию. На острых краях этих останков играли отблески солнца. «Это можно было бы даже назвать красивым, – подумала Аннабель. – Если не знать, на что смотришь». Последнее пристанище ее мужа… Она почувствовала, как к горлу подкатывает желчь, и на секунду закрыла глаза, чтобы успокоиться.

На следующих фотографиях обломки были крупнее. Это был каталог фрагментов разбитого самолета. Некоторые снимки были слишком крупнозернистыми и темными, трудно было разобрать, что на них. Словно чернильные пятна из теста Роршаха. Аннабель уставилась на один из них, и ее глаза начали угадывать изгибы, напоминающие череп человека, тело, свернувшееся в позе эмбриона. Но чем дольше она смотрела, тем меньше человеческого было в этих контурах.

– Это окно, – пояснил Блох. – Окно самолета. Мы внимательно изучаем место, где произошел разлом корпуса. И это помогает нам определить причину катастрофы.

– А это что? – Аннабель показала на обломок белого металла.

Взяв фотографию, она поднесла ее ближе к глазам и прищурилась. На верхнем крае виднелись едва заметные буквы, которые исчезали на изгибе поверхности в отраженном от белого снега свете. И вдруг она поняла, что там написано.

– JKE, – прочла Аннабель по буквам.

– У вас наметанный глаз. Даже мне трудно было это разобрать.

– Я по профессии арт-куратор. Точнее, была им в прошлой жизни. Поэтому я проводила много времени, рассматривая мельчайшие детали фотографий и картин.

– А где вы работали?

– Некоторое время в «Кристис», в отделе импрессионизма. Потом в художественной галерее. А степень магистра получила в Йеле.

Аннабель покраснела. Непонятно, почему она посчитала нужным пересказывать этому человеку свое резюме. Чтобы показаться ему более серьезной, наверное. В последнее время она часто прибегала к этому приему. В Нью-Йорке у Аннабель не было потребности подтверждать перед кем-то свою значимость и квалификацию. С другой стороны, в Нью-Йорке она знала, как ответить на вопрос «Чем вы занимаетесь?».

– А в Женеве вы не работаете?

– Нет.

Блох кивнул:

– Как и жены большинства экспатов.

Аннабель старалась не вдумываться в то, что он хотел этим сказать.

– Вот одна из поисковых команд.

Блох пододвинул к ней еще одну фотографию. Группа мужчин в ярко-оранжевых костюмах окружила боковую часть корпуса самолета. У некоторых в руках были ледорубы, на большинстве – защитные альпинистские шлемы. Небо позади них сияло, будто железная штора.

– Как видите, это сложный район для раскопок. Самолет разбился на западном склоне горы; ниже этого места находится отвесный обрыв глубиной в несколько сотен метров. Добраться до места падения, чтобы достать обломки, оказалось крайне сложно даже для очень опытной поисковой команды, особенно в таких неблагоприятных погодных условиях.