Жемчужное ожерелье - [119]

В то утро повсюду разнеслась по стране весть о том, что затемно, до наступления рассвета городом Хунхари овладел другой шах. Народ думал-гадал, какой из себя их новый правитель. В этот миг неожиданно затрубили в трубы — глашатаи стали объявлять весть:

— О люди добрые, да будет вам известно, что в городе начался той. Пусть никто из вас дома не готовит пищи. Кто беден и неимущ, тот пусть идет в падишахство и возьмет все, в чем нуждается.

Пиршество-веселье продолжалось сорок дней и ночей. Бедный люд, доведенный прежде до отчаяния притеснениями деспотичного царя, теперь возрадовался новым переменам и, поверив, что бывают на свете справедливые государи, потянулся к славному байвачче отвесить благодарный поклон. Простые люди — дехкане и мастеровые, ремесленники воздавали хвалу молодому правителю.

Между тем сорок дней и сорок ночей пиршества миновали, люди их с честью отгуляли, и те, что жили в хижинах с лучиной, стали побогаче, а те, что жили во дворцах, остались с кручиной.

На исходе был сороковой день празднества, когда байвачча созвал весь народ на майдан и объявил им:

— О добрые люди, честной народ! Сегодня последний день торжества. Сам я родом из других мест, живу в другой стране. Мой срок пребывания у вас в гостях истек. Я не собираюсь владеть вашими городами. Царя Хунхари держу у себя связанным, в пленниках. Желаете ли вы, чтобы он остался вашим падишахом или же хотите выбрать себе другого?

Народ негодующе зашумел, заволновался, и отовсюду из толпы стали раздаваться выкрики:

— Мы сыты по горло «благодеяниями» такого царя. Простой пастух и тот лучше во сто крат, пусть великородного, но тирана-царя!

Байвачча, видя это всеобщее народное недовольство, снова обратился к собравшимся людям:

— О люди города! Какое будет ваше слово, назовите сами царю наказание.

Народ предлагал различные виды наказания. Одни говорили: «повесить!», другие — «заживо закопать!», третьи настаивали «содрать с него шкуру!»

Возмущение народа было очевидным. Байвачча стоял, чуть склонив в задумчивости голову, а когда ропот утих, сказал:

— Послушайте мое слово! По мне так этого негодяя вместе с его сообщниками — толстобрюхими вельможами поместить в железную клетку, и чтобы эта клетка стояла на видном месте, где ходит народ. Я бы наложил возле клетки груду камней, дабы прохожие могли сказать: «Царь Хунхари получил свое по заслугам». А кто посчитает это недостаточным, пусть бросит камень в решетку.

Народ одобрительным гулом поддержал это предложение.

Торжество закончилось, а того тирана-царя вместе с его приспешниками поместили в железную клетку. На место царя Хунхари назначили правителем того самого гонца, который помог байвачче; выбрали также новых визирей, советников из влиятельных людей. Жители города обрели кров и жилье, вернулись к своим домашним очагам, после чего байвачча, попрощавшись с ними, поехал в свои края. Жителям этого города пришелся по сердцу этот благородный джигит.

Горожане длинной вереницей проходили около той позорной железной клетки, и некоторые из них запускали камнем в нее, другие негодующе осыпали мучителей страшными проклятиями.

Вздохнувший вольно освобожденный народ зажил при новом шахе в благоденствии и счастье. Пусть они живут в мире и спокойствии, а теперь послушайте о байвачче.

Байвачча, вернувшись в родной город, иногда проводил свои дни во дворце, порой отправлялся в разные путешествия или же выезжал на охоту. Проходило время, и незаметно подрастали его дети. Однажды он, нежно и ласково взглянув на них, тяжело вздохнул. Находившаяся рядом супруга спросила его:

— Отчего вы так тяжко вздыхаете? Ведь у нас нет ни в чем недостатка, кушать всего вдоволь, живем в мире и согласии.

— Эх, жена, зато есть в другом недостаток, — ответил ей байвачча. — Прежде всего, я часто вспоминаю своих родителей. Сколько они приложили труда, чтобы вырастить и сделать из меня человека. Что с ними сейчас стало, ничего я об этом не знаю. И еще я думаю о том, что за все время нашей супружеской жизни, когда уже порядком подросли наши дети, ни разу не посетил наш дом ваш отец, и это несмотря на то, что мы находимся недалеко друг от друга — в соседних городах.

Жена поняла сомнения мужа, откликнулась на его откровения и поделилась о том, что отцовы визири враждебно настроены к байвачче, они клевещут и наговаривают на него, и что поэтому ее отец не приезжает к ним.

После этого разговора байвачча решил навестить своих родителей. Договорился обо всем с женой, обещал вернуться ровно через сорок дней и, оставив на своем месте верных людей, вместе с двумя странниками в рубище каландара вышел в путь. Прошло много дней, пока он добрался до отчего края, и вот однажды, в поздний час постучался в знакомые ворота. На стук вышел отец, который увидел перед собой трех оборванных каландаров.

— Не пустите ли нас переночевать, отец, — обратились те к старцу. — Нам только на одну ночь.

Старик повел их к себе в дом и накормил. После оказанного гостеприимства он обратился к странникам:

— Скажите, сыновья мои, с каких вы будете мест, из какой страны и куда держите свой путь?

— Нас всего было четверо. Родом мы из разных мест, — отвечал за всех переодетый в нищего байвачча. — В юности мы все четверо приехали в одну страну и оказались там вместе по воле случая. Один из нас остался в том краю. Он сказывал нам, что является жителем этого города. Мы все возмужали, повзрослели, и тот наш четвертый друг тоже уже не молод, он стал отцом семейства. Мы договорились с ним о скорой встрече и отправились по белу свету в надежде свидеться со своими близкими, родными. И вот так мы оказались под кровом вашего дома.