Жемчужина страсти - [65]

— Тоза может просить у меня, чего хочет, — прибавил он, обращаясь к посланному. — Я ни в чем не откажу ему, но где же другой гонец? Что он нам скажет?

Второй гонец подошел, в свою очередь, и распростерся на земле.

— Еще добрая весть, господин, — сказал он, — твои солдаты взяли Фузими и хотят напасть на Киото.

Услышав эти слова, принц Нагато, который все еще не выпускал руки Райдэна, сжал ее с такой силой, что тот чуть не вскрикнул.

— Нападение на Киото! Что это значит? — прошептал с ужасом принц.

— Если так, — сказал Гиэяс, потирая руки, — то война скоро кончится. Как только мы завладеем микадо, Осака падет сама собой.

— Нужно выйти отсюда, — сказал принц на ухо Райдэну.

— Гиэяс как раз отпускает гонцов, — сказал Райдэн.

В ту минуту, когда подняли драпировку, закрывавшую вход в палатку, красное зарево осветило лес.

— Что это такое? — спросил Гиэяс.

Несколько вождей вышли из палатки узнать, в чем дело. Огромное пламя поднималось со стороны моря; ветер раздувал его и доносил треск горевшего дерева.

— Что может гореть на этом взморье? — говорили в толпе.

— Там нет деревни.

Наконец пришли вести.

— Это лодки, — сказал кто-то.

— Наши лодки! — прошептал с вздохом Райдэн. — Хорошо, нечего сказать!

— Неизвестно, откуда они взялись, их вдруг увидели выкинутыми на берег.

— Много ли их?

— Штук пятьдесят. К ним подошли, они были пусты. Эти большие барки, хорошо снаряженные, показались подозрительными.

— Они напомнили о Сумиоси.

— Тогда их подожгли. Теперь они весело пылают.

— Какое несчастье! Какое несчастье! — бормотал Райдэн. — Наши славные барки! Что мы будем делать?

— Тише, постараемся уйти отсюда, — сказал принц.

— Пожалуй, это будет труднее, чем войти сюда.

Они заметили, что были свободны в лагере и что никто не обращал на них внимания; они удалились, ища выхода.

— Они нападают на Киото, а я здесь! — говорил принц, которым овладело чрезвычайное волнение. — Наш флот уничтожен: нужно бы иметь двести лошадей, а где их взять?

— Здесь в них нет недостатка, — сказал Райдэн. — Но как ими овладеть?

— Мы вернемся с товарищами, — сказал принц, — заметь, как они привязаны.

— Очень просто, за узду к стволам деревьев.

— Насколько я могу разглядеть в темноте, они стоят позади палаток группами, от пяти до шести лошадей в каждой.

— Да, господин.

— Их надо будет взять.

— Мы исполним твое приказание, — сказал Райдэн, — хотя это, быть может, невозможно.

Они дошли до опушки леса, до того места, откуда вошли в лагерь. Сменяли часовых, и тот, который пропускал гонцов, узнал их.

— Вы уже уходите? — сказал он.

— Да, — отвечал Райдэн, — мы несем приказания.

— Счастливого пути! — сказал солдат. И он сделал знак сменившемуся, чтобы он их пропустил.

— Ну, вот, нас почти выгнали, — сказал Райдэн, когда они вышли на равнину.

Принц шел быстро. Скоро они достигли хижин. Все матросы были на ногах, в страшном отчаянии. Они бросились навстречу принцу.

— Господин! Господин! — кричали они. — Наши барки сгорели. Что мы будем делать?

— Ваше оружие при вас? — спросил Нагато.

— Конечно, у нас есть сабли и ружья.

— Ну, хорошо! Теперь надо доказать мне, что я не ошибся, рассчитывая на вашу храбрость. Нужно совершить геройский подвиг, который может стоить нам жизни. Мы проникнем в лагерь Гиэяса, вскочим на его лошадей и помчимся по направлению к Киото. Если мы не умрем, то будем в священном городе до восхода солнца.

— Отлично! — сказал Лоо. — Пойдем в лагерь Гиэяса, у меня есть свой замысел.

— Мы готовы следовать за тобою, — сказали матросы. — Наша жизнь принадлежит тебе.

— Впрочем, лагерь плохо охраняется, — сказал принц. — Предприятие, по всей вероятности, удастся: шум ветра в деревьях заглушит наши шаги. Мы, может быть, пройдем. Одно огорчает меня: у нас не хватит времени украсть голову доблестного слуги, умершего за меня, чтобы похоронить ее с почестями, которых она заслуживает.

— Какую голову? — спросил тихо Лоо Райдэна.

— После скажу тебе, — шепнул матрос.

— Разделимся поодиночке, — сказал принц, — нас труднее будет заметить; если нам суждено встретится, то мы увидимся по ту строну леса. Да хранят нас ками.

Матросы рассыпались и мгновенно исчезли в густой темноте. Лоо остался возле Райдэна. Он расспрашивал его обо всем, увиденном в лагере. Узнав, что ему было нужно, мальчик убежал и пустился вперед. У него был план, и даже два, с тех пор, как он узнал историю отрезанной головы. Он решился похитить ее и потом отомстить за поджог лодок. Для него проникнуть в лагерь незамеченным было шуткой. Походка у него была тихая, как у кошки, он умел прыгать, красться, ползти на животе, не колыхнув ни одной травинки: он не разбудил бы даже сторожевой собаки.

Огоньки лагеря служили ему путеводителями; он бежал прямо к опушке леса; он хотел войти первым, и почти натолкнулся на часового и лег на живот. Когда часовой прошел, он встал и вошел в лес.

— Я тут! — сказал он, залезая в чащу. — Самое трудное сделано.

Ветер продолжал дуть. Яркая синяя молния прорезала временами темноту.

— О, бог грозы! — говорил Лоо, ползая на четвереньках под листвой. — Ты плохо ведешь себя. Колоти в свои гонги сколько тебе угодно, но погаси свой фонарь. Что касается тебя, Футан, дух ветра, дуй, дуй еще сильнее!