Жемчужина Санкт-Петербурга - [2]
Удар пришел из ниоткуда. Сбил с ног. Она упала на спину. Лежа на сырой земле, Валентина попыталась отбиться от руки, схватившей ее за плечо, впилась в запястье зубами. Почувствовав кость, она сжала зубы сильнее. Во рту появился вкус крови. Руку резко отдернули, прозвучало грубое слово, и она вскочила на ноги, надеясь убежать, но тут последовал новый размашистый удар, на этот раз в челюсть, от которого девушка отлетела в сторону и ударилась щекой о ствол.
— Она здесь! — выкрикнул низкий густой голос.
Валентина приподнялась. Перед глазами все вертелось, но она разглядела, как ктото заносит над ней руку для следующего удара, и пригнулась. Раздался гул, кулак угодил в ствол, и тот, кто напал на нее, взревел от боли и ярости. Валентина выпрямилась во весь рост и припустила в лес. Но земля словно зашаталась у нее под ногами, заходила ходуном, сливаясь с серым туманом и вспыхивая огнем, каждый раз, когда она пересекала пробивающийся через густые кроны деревьев тонкий луч света.
— Черт! Стреляй в нее!
Стреляй?
Звук свинца, вошедшего в патронник винтовки, резанул ее мозг. Она бросилась за ближайший ствол и дрожащими пальцами впилась в шелушащуюся кору.
— Погодите! — крикнула она.
Тишина. Топот бегущих ног и хруст веток внезапно прекратились.
— Погодите! — Ее голос прозвучал отчаянно громко.
— Выходи, чтоб мы могли тебя видеть.
— Вы не будете стрелять?
Ктото зло рассмеялся.
— Не будем.
Пока что в нее не стреляли. Может быть, они не хотели выдавать себя громкими звуками? Эхо ведь разносится далеко. Она не могла сглотнуть, в горле пересохло. Эти люди не шутили. Чем бы они ни были здесь заняты, она помешала, и теперь ей не позволят просто так уйти. Единственный выход — говорить с ними.
— Ну, быстро! — прокричал злой голос.
Сердце Валентины замерло, когда она шагнула изза дерева.
Их было пятеро. Пять мужчин, пять винтовок. Только у одного из них, самого высокого, винтовка болталась на плече, как будто он не собирался пускать ее в дело. Черные маски уставились на нее, и от одного их вида мороз продрал по коже.
В нее не выстрелили. И на том спасибо.
— Это просто девчонка, — насмешливо произнес один.
— Хотя быстрая, тварь, как заяц.
Трое двинулись к ней. Она напряглась, привстала на цыпочки, готовая в любую секунду сорваться и броситься наутек.
— Не смотри на нас так, девочка, мы просто…
— Не подходите.
— Что ж ты такая неприветливая?
— Вы зашли на землю моего отца, — произнесла она, не узнавая своего голоса.
— Это русская земля, — зло прорычал один из капюшонов, — и принадлежит она народу. Вы украли ее у нас.
Черт! Революционеры. Это слово вспыхнуло в голове, затмив остальные мысли. По салонам Петербурга ходили рассказы об этих людях, о том, что они стремятся захватить власть, свергнув правящие классы. Что ж, видимо, решили начать с нее…
— Что вы здесь делаете? — храбро спросила она.
Гнусный сладострастный смешок раздался в ответ.
— Любуемся видом.
Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Тонкое прозрачное муслиновое платье там, где пот и роса намочили ткань, прилипло к телу.
Прикрываясь, она скрестила на груди руки, но с вызовом качнула головой, убирая с лица волосы. Трое незнакомцев подошли ближе. Один зашел ей за спину, отрезая путь к отступлению. Окружают. Дыхание ее участилось. За черными капюшонами лиц было не разглядеть, но по голосам она поняла, что эти люди молоды. Двое надвигавшихся на нее казались старше, чем тот, который оказался за спиной, они были покрепче и стояли чуть дальше, между деревьями, негромко переговариваясь. Изза масок она не могла понять, смотрят на нее или нет, но самый высокий из них очевидно командовал.
Что они делали здесь, в Тесово? Что задумали? Ей нужно както отделаться от них, предупредить отца. Но двое, те, что были перед ней, уже начали толкаться локтями, огрызаться, как шакалы перед павшим животным.
— Кто вы такие? — спросила она, пытаясь отвлечь их.
— Мы — истинный голос народа.
— Если так, ваш голос должен звучать в Думе, а не здесь, в лесу, передо мной. Тут вы ничего не получите.
— А я думаю, коечто получим, — сказал один из них, самый толстый, и ткнул ее в грудь стволом винтовки.
Она мгновенно оттолкнула оружие.
— Вы можете заявлять права на землю, — яростно прошипела она, — но на меня прав у вас нет.
Оба его товарища грубо захохотали. Толстый рывком сорвал с себя ремень, намотал его конец на кулак и угрожающе качнул в воздухе пряжкой.
— Ну, сука!..
Сердце Валентины сжалось. Она буквально почувствовала его злость, отравляющую чистоту свежего утреннего воздуха.
— Прошу вас, — обратилась она к высокому мужчине, стоявшему между деревьями, хотя его неподвижная безучастность пугала ее даже больше, чем решимость остальных. — Пожалуйста, успокойте своих людей.
Человек какоето время смотрел на нее изпод темных складок капюшона, потом медленно покачал головой, повернулся, намереваясь уходить. На какойто миг ее охватил панический ужас. Она сжала кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. И всетаки, похоже, он отдал какието распоряжения, потому что человек, стоявший рядом с ним, указал на того, что стоял за спиной Валентины.
— Ты, — сказал он. — Останешься с ней. Остальные — за мной.
Он спас ей жизнь, она отдала ему сердце. Как бы она хотела быть рядом со своим китайским возлюбленным, вместо того чтобы скитаться по России в поисках отца, которого еще недавно считала погибшим. Но у солдата Мао Цзэдуна не должно быть личных привязанностей, и Лида в отчаянье цепляется за кровные узы. Ее отца содержат в секретной тюрьме номер 1908, и девушка заплатит любую цену, только бы подобрать к ней ключ. Но у Лиды ни гроша за душой — она может предложить лишь свое тело.
Полагаете, желания сбываются только в сказках и принцы на дороге не валяются? Эдит думала так же, бредя по широкому тракту навстречу Англии и браку по расчету.«Уверена, найдется среди английских дворян романтичный дурачок, который поверит в мою слезливую историю и, не долго думая, обзаведется молодой очаровательной женой-француженкой. Скажете, цинично? Так ведь и жизнь не сказка о невинных девах и благородных рыцарях. Вот если судьба возьмет да и бросит к моим ногам принца, тогда я признаю, что ошибалась, но что-то мне подсказывает…Тут ветви густого придорожного кустарника подозрительно зашумели, и прямо передо мной в дорожную пыль вывалился потрепанный человек…».
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
В двенадцатый том собрания сочинений вошли два независимых романа и повесть, относящаяся к циклу «Аллан Квотермейн».
Это является продолжением моей первой книги «Драконы синего неба». Все пошло не по плану, и главная героиня очутилась в настоящем логове вампиров, да причем еще и с амнезией. Сможет ли она что то вспомнить и вернуться к своему суженому? Что же сможет помешать планам Женевьевы…
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .