Жемчужина Санкт-Петербурга - [3]

Останешься с ней.

Они были дисциплинированны. Самый злобный, тот, что держал в руке ремень, молча развернулся и двинулся вместе с остальными. Одиноко стоящий позади нее поднял винтовку и шаркнул подошвой ботинка по сырой земле.

— Сядь, — приказал он.

Она не двинулась.

— Сядь сама, или я тебя посажу.

Прошел час, может, больше. Валентина потеряла счет времени. Руки и ноги у нее затекли, голову пронизывала острая боль. Каждый раз, когда она пыталась пошевелиться или заговорить, ее страж тыкал стволом винтовки в разные части ее тела: в ребра, в плечо, в руку. Хуже всего было, когда он попадал в шею под затылком.

Но он не стрелял, и она изо всех сил цеплялась за эту тонкую соломинку надежды.

Чем сейчас занимались остальные? Эта мысль пулей разбила ее мысли на тысячу ответов.

Это могли быть воры. Она так горячо молилась, чтобы это оказалось ошибкой, что даже почти убедила себя. В доме ее отца было чем поживиться: старинные картины, золотые статуэтки, восточные резные фигурки, мамины украшения. Их уже както пытались украсть, поэтому в ограблении ничего необычного не было. Только что ж это за воры, которые берутся за дело с рассветом? Каким надо быть дураком, чтобы отправляться грабить дом, когда все слуги проснулись?

Она подтянула ноги к груди и уткнулась в колени подбородком, за что тут же получила тычок в позвоночник. Ступней она незаметно подвинула к себе камень.

Когда она обняла руками колени, легкий ветер, разгонявший туман, заставил ее содрогнуться. Он не был холодным, просто она очень боялась, боялась за родителей, за сестру Катю, которая сейчас должна была выходить из своей спальни, не подозревая о черных капюшонах, которые крадутся к дому через Тесово. Кате было всего тринадцать… Светловолосый сгусток энергии… Сестра в первое же утро в Тесово ворвалась в комнату Валентины и стала звать ее купаться в бухту после завтрака. Мама по утрам любила подольше оставаться в своей комнате, но папа был ярым приверженцем пунктуальности. Сейчас он, наверное, ворчит, шевеля бакенбардами, и посматривает на карманные часы, недовольный опозданием старшей дочери.

Папа, будь осторожен.

— Вы большевики? — вдруг спросила она и вся сжалась, приготовившись к удару.

Он последовал. В шею.

— Большевики? — повторила она.

Как бы ей хотелось сейчас повернуться и увидеть скрытое под капюшоном лицо!

— Заткнись.

Второй удар был сильнее, но, по крайней мере, человек заговорил. В первый раз она услышала его голос после того, как он приказал ей сесть. Валентина не знала, как далеко он от нее находится. Он точно паук замер, притаившись, в ожидании добычи, понятно только, что он может дотянуться до нее винтовкой. Она так долго была покорной, что он наверняка уже должен расслабиться и потерять бдительность. Если же нет… Об этом ей думать не хотелось. Валентине было нужно всего лишь приманить его как можно ближе.

— Вы знаете, кто мой отец?

Ствол винтовки угодил в скулу под ухом, чуть не сорвав голову с шеи.

— Конечно, я знаю, кто твой отец. Мы что, потвоему, тупые крестьянелапотники?

— Он министр, генерал Николай Иванов. Доверенный советник в правительстве царя. Он мог бы помочь вам и вашим друзьям…

На этот раз он приставил ствол к ее затылку и надавил так, что ее лицо вжало в колени.

— С вашим поганым племенем покончено, — прошипел он, и Валентина почувствовала его горячее дыхание на своей покрытой ссадинами шее. — Мы вас, гадов, втопчем в землю, которую вы у нас отобрали. Нам надоело страдать и умирать от голода, пока вы набиваете свои жирные рты икрой. Твой папаша — тиран, и он расплатится за…

Рука Валентины сомкнулась на спрятанном под платьем камне. Она резко развернулась и изо всех сил ударила. Чтото хрустнуло. Мужчина издал тонкий короткий крик, похожий на лисье тявканье, и прежде, чем он успел выстрелить, Валентина отпрыгнула в сторону и бросилась бежать что было духу. Пригибаясь под ветками, ныряя в самые густые тени, неслась она, слыша позади его крики. Страж помчался следом, не разбирая дороги. Грохнул выстрел, за ним другой, но обе пули просвистели мимо, сбив несколько веточек и листьев.

На голых пятках она съехала вниз по склону, надеясь увидеть речку. Это был ее путь из леса. Несколько раз Валентина меняла направление и сворачивала, пока не убедилась, что окончательно отделалась от преследователя. Потом остановилась и прислушалась. Поначалу она не уловила ничего, кроме барабанной дроби собственного сердца, отдающей в ушах, но постепенно сквозь нее просочился другой звук. Это был тихий, но ни с чем не сравнимый шум воды, бегущей по камням. Чувство облегчения охватило ее, но вдруг она с изумлением осознала, что неподвижно сидит на сырой земле, испуганная и беспомощная, как котенок, в то время когда следует как можно скорее предупредить отца.

Поднявшись, Валентина заставила себя успокоиться и продолжить путь. Вскоре она отыскала речку и поспешила по бегущей вдоль русла тропинке. В голове крутились бессвязные обрывки мыслей. Если эти люди в капюшонах действительно революционеры, то что они задумали? Они просто прятались здесь, в тесовском лесу, или явились с какойто определенной целью? Что было их целью? Кто был?.. На последний вопрос ответить было легко. Наверняка это ее отец. Она крепко сжала губы, чтобы сдержать яростный крик, едва не исторгнувшийся из груди, и зашагала быстрее по змеящейся под нависающими ветками тропинке.