Жемчужина Авиньона - [74]

Сжав губы в горькую гримасу, Хью отвернулся от нее. Он запустил пальцы в густые светлые волосы и долгую минуту смотрел на открывающийся из окон холмистый ландшафт. Катарина, не отрываясь, смотрела на него. Этим утром она так была уверена, что Хью предал ее. Она думала, что поняла всю безнадежность и бессмысленность их любви. Но теперь она не знала, что ей думать. Она знала только, что ей до боли хочется коснуться его, что она любит его так, как никогда не сможет больше любить никого другого. Она знала, что в целом мире нет никого, кто мог бы сравняться с ее Хью. Она ждала, что произойдет дальше, и знала, что еще раз потерять его будет для нее таким ударом, от которого ей уже не оправиться.

Когда он вновь повернулся к ней, лицо его было искажено болью и мукой. Щека его дергалась, а губы были сжаты так, что образовывали тонкую линию.

— Я пришел сказать тебе, что я женат, Катарина.

Из всех слов, что он мог сказать ей, это были самые страшные. Это был конец всему, конец ее надежде и конец ее жизни. Катарина закрыла глаза и прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Спасибо, что ты сказал мне это, — прошептала она. — Мне надо было знать.

— Теренс сказал мне о данном тебе обещании, — вздохнул Хью. — Я не мог допустить, чтобы ты узнала об этом от кого-нибудь другого. Я должен был сказать тебе сам.

Катарина медленно кивнула.

— Ты правильно поступил, Хью. Хорошо, что я узнала об этом не от посланца или прохожего, а именно от тебя, — она едва могла говорить и слышала свои слова как будто со стороны. Это были правильные слова, но в них не было той правды, которая рвалась из нее. Ей было больно, так больно, как никогда в жизни. Она не могла защитить себя от этой боли, скрыться от нее. Она знала, что любит Хью, любит абсолютно и безоговорочно, несмотря ни на что. И сердце ее рвалось от сознания, что у этой любви нет права на жизнь.

— Но это не все, Катарина. Я должен сказать тебе еще кое-что.

Она удивленно взглянула на него. Что еще он может сказать? Что еще может теперь иметь значение? Она тупо кивнула.

Хью увидел, что ноги Катарины подкашиваются. Он пересек комнату тремя широкими шагами и подхватил ее под локоть.

— Садись.

Она послушалась и присела на табуретку, кстати, оказавшуюся рядом. Колени ее дрожали, и когда она попыталась положить на них руки, чтобы унять дрожь, то увидела, что дрожат и они. Хью опустился на одно колено рядом с ней и взял ее руки в свои.

— Я женился на ней, Катарина, я должен был это сделать. Но ты должна знать, что это брак без любви. Между нами нет даже ни малейшей симпатии.

Катарина тряхнула головой.

— Ты должен постараться полюбить ее, Хью. Это несправедливо по отношению к ней…

— Нет, — прервал он, — ты не поняла. Дело не только во мне, но и в Адели. Мы были помолвлены с того времени, когда были еще детьми. Ты знаешь, это обычное дело, тебе ведь самой был назначен будущий муж без твоего ведома. Но Адель никогда не любила меня. Она считала и продолжает считать меня грубым мужланом, плохим христианином. Ей весьма приятно быть герцогиней Понтуазской. Она уже дала понять мне и всем моим подданным, что ее совершенно не заботит мое мнение ни по одному вопросу, связанному с управлением поместьем. Правда, она еще не знает, что я не собираюсь допустить этого, — на мгновение его губы скривились в злой усмешке, резче обозначившей горькие складки, залегшие в уголках рта. — Мы никогда не разделим с ней супружеское ложе. Даже в первую брачную ночь я не коснулся ее, — Хью тряхнул головой. — И она поблагодарила меня за это!

Хью пошевелился, сжал руки Катарины и посмотрел ей прямо в глаза. Безбрежное отчаяние синего встретилось с бесконечным страданием зеленого… Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга… Наконец, Катарина отвела взгляд.

— Я люблю тебя, Катарина, — прошептал Хью. — Ты считаешь, что я не понимал значение этих слов, когда говорил их тебе. Может быть, ты и права, я не знал тогда, что не смогу жить без тебя. Я увидел Адель и вспомнил о долге, я солдат, Катарина, и долг для меня — это все! Я знаю, что это слабое оправдание, но это так. Я верил, что смогу справиться с собой и забыть о тебе, но это оказалось невозможным. Еще когда я ехал сюда, я верил, что скажу тебе о своем браке, проведаю тебя и покончу с этим. Каким же безумцем я был! По-прежнему не отводя от нее глаз, он взял ее руки в свои.

— Посмотри на меня, Катарина.

Она не хотела смотреть на него. У нее было одно желание — повернуться и бежать прочь, не видеть, не слышать его голоса. Но ее тело не подчинялось разуму, силы покинули ее, и она не могла сдвинуться с места.

— Катарина, — это был голос, который она так хорошо знала. Голос Хью. Глубокий мягкий голос, любимый голос. Катарина медленно подняла глаза, впитывая каждое слово. — Прости меня. Прости меня за то, что я выполнил свой долг. Но главное не это. Прости меня за то, что я люблю тебя. Я не имею права на любовь, но ничего не могу с собой поделать. Я ничего не прошу больше, я преклоняю перед тобой колени и умоляю тебя простить за ту любовь, что пылает в моей душе. Я не имею права на твою любовь, не имею права на твое сердце, прошу только об одном — простить меня.