Желтый дьявол - [47]
— Ишь, загляделся. Спать пора. Завтра раненько нужно за дровами ехать…
Из доклада японской контр-разведки:
«…настроение среди населения отрицательное. В некоторых селах, как например Ивановка, крестьяне активно поддерживают партизан, снабжая их продуктами…»
— Ну, значит, в Ивановку — решает начальник японского карательного отряда.
— Правильно! Хоть одно село… проучить, как следует — чтоб им!..
С трех сторон к селу под'езжает японская артиллерия. Только одна сторона остается свободной — русло замерзшей реки. Но оттуда путь только один — в тайгу.
— Мы их выкурим отсюда, — грозит командир отряда. Пусть бегут в тайгу — морозец сегодня славный.
От разрывающихся снарядов уже загорелось несколько зданий.
В селе суматоха. Крики, шум, шопот. Вперемежку пулемет:
— та-та-та-та…
Бегут крестьянки, накинув поверх рубашек полушубки… Спешно на ходу укутывают детей, грудных младенцев…
О защите села и думать нечего. Но отдаться в руки японцев — верная смерть.
Единственный путь спасения — по руслу реки в тайгу.
— Идем, — распоряжается Василий среди своих. Скорей собирайтесь. Андрей запрягай лошадей.
Но это последние его слова. Снаряд разрывается в двух шагах от него, ранит осколком в грудь и он ложится плашмя наземь, смешно раскинув руки и ноги. Андрей и Климов бросаются бежать, забыв про лошадей и про добро.
В русле реки паника. Бегут крестьяне, погоняют лошадей, скот. Все смесилось в причудливую толпу, колыхающуюся, движущуюся…
Над обрывом реки, в снежном сугробе упала женщина. В ее руках трепещущее маленькое тело — ее дитя. Никому до нее нет дела. Она останется тут одна… одна… умрет со своим ребенком…
Вперед, вперед, без оглядки, в ночь, в холодную снежную тайгу…
А за спинами бегущих — зарево пожара: горит родное село.
6. Опять (Рассказ Ефима)
— Вот вам, товарищ, пакет:
Смотрю — сургучные печати, пять штук… Перевернул:
— Вот, товарищ, вы отвечаете собственной головой за целость этого пакета и его доставку адресату. Остальное — вам расскажут в Разведупре. Прощайте.
И крепко пожал мне руку.
Он меня знал еще, когда мы брали Зимний дворец: я тогда по его личным поручениям ходил в разведку. Ну, теперь вспомнил, вызвал.
Стою, работаю; только запустил стружку, — из коллектива секретарь:
— Зовут в штаб, срочно — Подвойский. Бросай работу.
Остановил станок и в штаб.
А в Разведупре мне и говорят: «Должен поехать секретно на экспрессе Петроград-Владивосток. Отходит завтра в тринадцать часов».
Поехал…
Остальное тебе известно. Спецам не доверяли, да и белогвардейцев надо было обмануть — вот и послали два пакета…
— Значит, у этого полковника был фальшивый пакет, а командировочные документы — того отравленного…
— Так оно и было…
Теперь ему все понятно…
…A-а лай-ла… у-гу… у-у-ху… тягучее однообразное… доносится точно издали… из другого мира…
Он думает…
Оба молчат — каждый про свое…
А над головой только бездонная пропасть неба.
Не хочется ворочать головой. Глазами чуть ниже — верхушка мачты, край паруса… — старый, черный, дырявый… чуть треплется…
Чуть ветром по волосам — хорошо… не жарко…
Даже не хочется думать…
Отдых…
После такой тяжелой борьбы.
Одно только — что стоило пробраться сюда…
И мысли на Аян.
А там…
…Седьмые сутки без пищи… маленький отряд измучен: дальше не в силах идти… Остановились… Он с ординарцем поехал в разведку… Заплутались… Попали на какие-то брошенные прииски… Едут… Крик сзади… Оглянулся — пусто, тайга, болото… Ординарца нет… И коня… Назад вернулся… дыра… и ничего больше… В окно провалился… В шахту… вместе с конем…
…Потом едва нашел место, где оставил отряд… отряда не было… Только место костра, да… кости… человеческие — кого-то с'ели… Наверное гольда… А потом ушли… может быть все погибли…
…Добрался к реке… таежная, быстрая, глубокая… Опять — неделя — только морошка, да голубица… — а потом уж и ее не мог есть… тошнило…
…Под утро увидел лодку… человек в ней… Звал под‘ехать… грозил — мимо едет… Прицелился — выстрелил… Человек ткнулся в лодку…
…Разделся, поплыл за лодкой… едва не утонул… ослаб с голода… — все-таки догнал… ранил его только… Отдал ему лошадь… взял муки… спустился на лодке до устья… чуть не унесло в море… — помогли рыбаки… Добрался на японском хищнике до Николаевска.
Маленький город дрожит, как придет ночь.
Стук в ворота:
— Бурсуйка, отворяй… — Входят — фонарь к лицу каждого… потом к себе в книжечку — посмотрят… погоргочут по-своему…
— Бурсуйка… идзем… сворчь… — и забирают с собой…
Глухие шаги японского патруля. Жутко…
— Макаки… — шепчутся на окраинах, смотрят в щелки закрытых ставней, во тьму ночи… прислушиваются… Сидят без огня…
А потом… — залпы за городом…
Расстреливают…
Утром солнце.
— Коросо!.. — желтый квадрат маски улыбается…
— Рюцкий… барыцня…
Два дня и две ночи он не спит — настороженно смотрит, слушает… маленький чужой город не знает… Он не знает, ни его не знают… Но белогвардейцы шнырят… случайно… могут узнать… лучше скорее… С рассветом на мол — уплыть с китайцами…
Вышел — идет…
Только к молу повернул…
— Цыган, что продаешь?.. — сбоку… посмотрел:
— Ефим… — Стоит, улыбается, глазом мажет…
— Идем.
Вышли на мол…
А теперь… на шаланде хорошо… Берега далеко… Небо, да вода… Да китайцы… Да они с Ефимом…
