Желтый бриллиант - [84]

В каждом доме, от деревенской избы, питерской или московской хрущевки до элитного жилища, есть своя внутренняя логика развития, свой смысл. Возможно, смысл жизни, когда-то был и в этом доме, но с «уходом» хозяйки он исчез.

Особняк изнутри был грамотно законсервирован. На люстрах — марлевые мешки, на мягкой мебели — плотные чехлы. Огромные композиции из фарфора — под стеклянными колпаками. Везде — сигнализация. Сторож, который охранял дом еще «при графине», неотступно следовал за «месье Сикорски» и не спускал с него глаз. Олег Борисович строго посмотрел на прислугу и машинально показал указательным пальцем левой руки на изредка мигающий датчик. Бриллиант сверкнул, как желтый сигнал светофора.

— Отключи сигнализацию и оставь меня в одиночестве.

Сторож поклонился и ушел. Датчики перестали мигать.

Наконец, спальня. Небольшая комната на втором этаже, с древним лифтом. Сикорский вошел в комнату. Сердце бешено заколотилось, руки затряслись. В помещении было очень душно и почти темно. В воздухе все еще сохранился запах лекарств и ладана. Потушенная лампадка висела в углу, среди православных, очень старых икон. Олег Сикорский перекрестился, хотя никогда не считал себя верующим.

Около окна стоял изящный резной секретер — обязательный атрибут каждой светской дамы. Дневник нашелся быстро. Это был толстый блокнот в сильно потертом кожаном переплете. Но как в чем нести эту, поистине бесценную, реликвию? Сикорский предчувствовал, что в этом дневнике не только страдания искалеченной молодой женщины, но и другие важные для потомков сведения. Гибель мужа графини Дарьи, кольцо как «сигнал доверия» — все подтверждало его догадки. Пластиковый пакет или бумажный конверт Сикорский, конечно, не додумался взять. На столе лежала пожелтевшая от времени бельгийская кружевная салфетка. Сикорский взял салфетку. На столе остался более яркий квадрат полированного дерева. Он положил салфетку обратно. По лбу катился пот. Почему он оставил портфель в отеле? Ведь он никогда с ним не расстается! Он открыл ящик комода, там лежало дамское белье. Он открыл другой ящик. Вот! Постельное белье.

Бесценный дневник завернут в две наволочки и засунут за ремень брюк, под рубашку. Пиджак застегнут на все пуговицы.

Отель в Париже, такси, самолет, Ленинград.

Измученный и постаревший Олег Борисович вернулся в родной Ленинград заведовать кафедрой жидких углеродных соединений.

Дома Олег Борисович положил дневник в обувную коробку, а коробку в фанерный ящик с архивами «Голдин Леди». Он обещал себе в ближайшее время заняться дневником.

Прошло пять лет. Мир изменился. Советский Союз стал историей. Россия начинала жить по-новому. Олегу Борисовичу Сикорскому поступали фантастические предложения из частных нефтяных и газовых компаний. В основном, из Москвы. Он сидел, как крот, в своем кабинете и ни на что не реагировал. «Голдин Леди» никто не интересовался. КГБ СССР перестал существовать. В новом государстве — Российской Федерации, создавались новые государственные структуры, в частности, Федеральная служба безопасности Российской Федерации, но у них были другие проблемы, посложнее и поважнее.

Губернатор Санкт-Петербурга Александр Анатольевич Собчаков по своей популярности мог соперничать с Президентом России. В «команде» Собчакова работали умные прогрессивные молодые энтузиасты.

Ректор Горного института пригласил профессора Сикорского в свой кабинет, представил ему нового соискателя из «команды» Собчакова. Соискатель, тот же аспирант, работающий по выбранной теме, но только по свободному графику. Соискатель произвел приятное впечатление на профессора. Учитель и ученик подружились. Ученик оказался весьма усидчив. Имея базовое образование — юридический факультет Ленинградского государственного университета и десять лет работы в одной из европейских стран, он вникал во все тонкости наук о нефти и газе. Особенно его интересовали проблемы строительства газопроводов. В этом виделось большое будущее, основа для экономической стабильности России. Диссертация была быстро и успешно защищена.

Неожиданно от сердечного приступа умер губернатор Санкт-Петербурга, Александр Анатольевич Собчаков. Видимо, он выполнил свою историческую миссию.

Профессор Сикорский стал чаще смотреть телевизор. Он стал читать газеты! Это были другие газеты. «Коммерсантъ» или «Новая газета» меняли взгляды ученого, далекого от политики. Но политика, вернее, политики, не считали талант ученого далеким от их политических и экономических интересов.

В Москве, в 1992 году, создается Открытое Акционерное общество «Промнефть».

В 1993 году Олегу Борисовичу Сикорскому предлагают занять пост одного из вице-президентов «Промнефти». Предложение не предполагает отказа.

Куда? Зачем? В Москву! Из Питера! Как взять с собой старый особняк и набережную Грибоедова? А Храм Спаса-на-крови? Как без этого жить?

Тетя Тома долго плакала, но ехать в Москву отказалась. Она была свободным человеком, а Олег Борисович, как выяснилось, нет.

В Москве знаменитого ученого ждала большая четырехкомнатная квартира в кирпичном доме.

Огромные, причудливых и разнообразных форм и стилей дома и кварталы элитной застройки только начинали удивлять москвичей. Раскупалась элитная недвижимость еще на нулевом цикле строительства. Олег Борисович Сикорский не мог ждать несколько лет. Достойное жилье было необходимо срочно, сейчас. Переездом и обустройством одинокого ученого занимался Моссовет. Все высотки в кошмарном состоянии, везде требуется капитальный ремонт. Да и жить там на самом деле неудобно. Наконец, нашлось подходящее жилье. Это — большой жилой комплекс кирпичных домов повышенной этажности и комфортабельности на юго-западе Москвы, на Профсоюзной улице. Даже метро совсем рядом. В народе жилой комплекс называют «Царское село». В доме живут сотрудники ЦК КПСС, ученые, писатели и просто деловые люди. Квартиру отремонтировали, обставили приличной мебелью и перевезли Олега Борисовича с его фарфором, библиотекой и архивами.