Желтая лихорадка - [43]

— Сколько вам лет сейчас, товарищ Кашш?

— Тридцать три.

— Самый лучший возраст для роста. Наш кадр. И что же, так никто вас и не посылал учиться дальше? Ни в Сталинвароше, ни в Казинцбарцике?

— Висело у нас там в общаге объявление, мол, кто если хочет, может написать заявление. Но я не писал. Я и не думал об этом…

— Ну конечно! — закивала кадровичка и иронически скривилась. Есть такие кадровики: повесил объявление, и дело с концом. А кто не отреагировал — пусть пеняет на себя. Как же он мог отреагировать, имея два класса начальной школы, полуграмотный? Но есть кадровики и такие, как я. Все изучат, во всем разберутся. Я выискиваю настоящих трудящихся. Поговорю, приободрю… как старо выглядит этот бедняга для своих лет! Ну, ничего не поделаешь, много страдал в детстве. Били, питался плохо…

Надо рвать когти! — думал Паланкаи, получая в вечерней школе пятерки за контрольные по арифметике, похвальные грамоты и путевки в дом отдыха. А потом и стипендию, и деньги на покупку учебников и тетрадей. От бригады его выдвинули в члены завкома, сделали учетчиком. Вместо шести утра на работу теперь можно было приходить к семи. А захотел бы — мог хоть целый день готовить уроки, так мало у него было дел. Да только не учил он ничего, не было в этом необходимости. Он и без того был отличником, украшением класса. На его примере можно было демонстрировать ум выходца из народа, работника физического труда. За полгода он окончил первый класс. А кадровичка имела на него большие виды: на этот раз она непременно докажет, что и в вечерней школе можно добиться больших успехов.

Нет, хватит! — решал Паланкаи к концу каждого учебного года. Как бы из этого не вышел гранд-скандал! Но всякий раз, когда он пытался забрать трудовую книжку, его тотчас же вызывали в отдел кадров, повышали зарплату и в конце концов убеждали, что ему прямой смысл учиться дальше.

У Эмиля Паланкаи не было прописки в Будапеште, и вообще у него уже никого не было в Будапеште. А если и был кто, то лучше с ним не встречаться. Зато у Антала Кашша было все: работа, комната в коммунальной квартире, учеба в Высшей школе управления хозяйством…

— Ну еще стаканчик! — сказал доктор Эден Жилле. — А скажи-ка мне, друг Эмилио, неужели тебе пришлось пройти с начала до конца все двенадцать классов?

— Пришлось, — ответил Паланкаи-Кашш, с трудом ворочая языком. — Как есть все пришлось заново изучать.

— Какой ужас! — всплеснул руками доктор. — И таблицу умножения? И уравнения? И как получить серную кислоту — по химии? И походы короля Матяша — по истории?

— Я же говорю: все! И даже жвачных животных — парнокопытных и непарнокопытных.

— Жуть! А потом сдавал экзамены на аттестат зрелости? И устные, и письменные?

— Сдавал. И ходил на лекции, на семинары и защищал диплом! Тридцать письменных экзаменов! — воскликнул Эмилио и заплакал. — И ведь ни одного класса не дали пропустить.

— Сколько же лет ты учился в средней школе?

— Четыре… пять. Не помню. Дай мне лучше еще выпить.

— Нет, Антал, теперь с тебя хватит.

— Кто это — Антал? — забормотал Паланкаи и уснул.

Я ТАК РЕШИЛ

Где я? Как я сюда попал? Как меня зовут? Не знаю. Не понимаю. Надо бы умыться.

Паланкаи, он же Антал Кашш, сел на кушетке и огляделся: чужая комната — просторная, хорошо обставленная. Жалюзи не спущены, сквозь легкую занавеску пробиваются яркие лучи солнца. За окном то ли сад, то ли широкая, обрамленная деревьями улица. В комнате современная «стенка», полка с книгами, журнальный столик, кресла. В вазе цветы. В углу два больших пузатых чемодана. Скорее всего, его собственные.

Кажется, вчера вечером он встретился с Эденом Жилле. Но как они могли встретиться? Эдена наверняка уже давно нет в живых. Когда же они виделись в последний раз? Десять? Пятнадцать лет назад? Тогда Эдена посадили. Так что если он и вышел на волю, то наверняка сбежал на Запад, либо выпал, пьяный, из поезда, либо умер от ожирения. Да и что Эден мог делать в этом, как его, Харш… Харшаше? И что забыл здесь я? — Он попытался снова собраться с мыслями. — Ах да, меня же сюда назначили. Теперь я здесь начальник. А этот Эден мне просто приснился. Наверное, я вчера очень устал. Помню, кто-то пил за мое здоровье. А вот когда я лег спать? Не помню. Пижама точно моя. И живот болит у меня. Жаль, что нет Эдена. Прописал бы мне что-нибудь от живота. А вообще, чем плохо, если Эден действительно живет в этой деревне?! Эден не выдаст. Да если и проговорится — кто ему поверит? Кто вообще станет его слушать? У Эдена, если посчитать, не меньше сотни различных темных делишек. Тут тебе и подделка водительских прав, и фиктивные больничные листы, и частная практика без патента. Если уж я добрался до сих вершин, так кого мне бояться?!

Он сделал на своей походной спиртовке порцию кофе и уже собирался выпить его, как в дверь постучали. В дверях стояла молодая женщина с подносом, на котором была чашка молока и несколько ломтиков белого хлеба.

— С добрым утром, товарищ Кашш. Я Миклошне Фаддяш, работаю здесь экономкой, а муж — управдомом. Мы же будем готовить товарищу Кашшу завтрак и обед, если позволите. Какие еще будут пожелания? Мы к вашим услугам.