"Волга" летела, как птица. Транзистор на этот раз молчал, мы тоже молчали, переживая торжественность момента.
Вообще, день выдался молчаливым. Но если бы хоть чуть-чуть поскрести каждого и заглянуть, что там, внутри у нас, честное слово, у всех было одно: а если старик прав, если металлический человек был? Витька заразил нас уверенностью? Но если бы в каждом не звенела тайно мечта о необычайном, никакие убеждения товарища не подействовали. Мы не поехали бы, и все.
Если уж быть до конца откровенным, то за бравадой Валентина и за моим молчанием весь день скрывалась боязнь: не сболтнуть о. железном солдате, не показать себя дураком перед другими. А Витька не побоялся! Даже если из поиска ничего не выйдет, Виктор и тут будет прав: не все ли равно, как отдыхать?
Дорога, дорога... Забегая вперед, скажу, что до Завьяловского мы доберемся, найдем Пахомова, кручу, с которой кинули железного человека, будем копать под кручей, ничего не найдем. А пока мы едем, молчим.
Но мы разговоримся - не такая тема, чтобы можно было молчать. Откристаллизуется мысль, и разговор начнется. Хотя бы я и начну. А может быть, Валентин? Подождать, пока Валентин?..
Не заговорил, однако, никто. Позади нас раздался гудок. Кто-то на скорости, большей, чем наша, обгонял "Волгу". Виктор сдал в сторону, ближе к кювету. Синий милицейский мотоцикл пролетел мимо нас, нам подали знак остановиться. Виктор сбросил газ, через секунду машина стала.
Старший инспектор милиции - за ним маячили еще двое - подошел к "Волге".
- Виктор Яковлевич Казанский? - спросил он, козырнув Виктору.
- Я... - ответил Виктор, ничего не подозревая: правил уличного движения с утра он не нарушил ни разу.
- Машину придется задержать. - Инспектор опять козырнул Виктору.
- Почему? - спросил Виктор.
- Кому принадлежит эта машина? Инспектор наклонился к нему.
- Моему отцу...
- Якову Аполлинариевичу Казанскому, - добавил инспектор.
- Да... - Виктор начинал кое-что понимать.
- Освободите машину, - кивнули нам помощники инспектора. - Возьмите личные вещи.
Мы с Валентином вышли. Подумав секунду, Валентин потянул за собой рюкзак с консервами. Я распахнул багажник и вытащил сумку с хлебом.
- Вы тоже выходите, - предложил Виктору инспектор.
Виктор вышел, взяв по привычке транзистор.
- Но по какому праву? - воскликнул он.
Инспектор развернул перед ним телеграмму. Из-за Витькиного плеча я успел прочесть две строки:
"...проучить его, шалопая, оставить на дороге как есть. Директор треста Казанский".
- Будьте добры...- Инспектор отстранил Виктора на шаг от "Волги".
Они так и уехали: мотоцикл впереди, за ним - плененная "Волга".
Солнце садилось, согревая степь нежаркими косыми лучами. Шоссе лежало ровное, как линейка. Ни одной машины не было на нем от горизонта до горизонта. Тишина струилась неимоверная, пронизывала и опустошала нас, делала невесомыми. Чтобы не расплыться, не испариться в ней, Валентин сказал:
- Бензиновые талоны уехали...
- Чертов папаша! - Виктор яростно погрозил в ту сторону, куда скрылись "Волга" и мотоцикл. Однако он тут же успокоился и, загибая пальцы, начал подсчитывать: - Консервы есть, хлеб есть, транзистор есть...
Степь лежала огромная, и мир был огромным; тишина опять навалилась на нас, и опять, чтобы не раствориться в ней, Валентин спросил:
- Как будем добираться до Калитвы?
- На поездах - зайцами... - буркнул Виктор.
Жизнелюбцу Витьке все давалось легко. Молча он разворачивал карту - где тут ближайшая железнодорожная станция.
