Михаил Николаевич Грешнов
ПОХИТИТЕЛЬ ТАЛАНТОВ
Вернувшись из отпуска, инспектор полиции Центрального парижского района Бертье прежде всего потребовал нерасследованные дела.
- Как отдохнули, шеф? - попытался спросить его помощник Франк.
- Дела, Франк, - Бертье показал на стол перед собой, давая понять, что надо работать. - Разговоры потом.
- Как хотите. - Франк не обиделся на инспектора. Во-первых, Бертье - начальство, во-вторых, Франк знал своего шефа: если Бертье озабочен, предстоит большая работа.
Минуту спустя Франк принес стопу незавязанных папок: перед приходом Бертье он просматривал материалы.
- Вот... - сказал он, кладя стопу перед инспектором. Ровно двенадцать.
- Не слишком? - спросил Бертье, дотрагиваясь до папок.
- Латинский квартал, шеф.
Бертье раскрыл верхнюю папку.
- Мне остаться или уйти? - негромко спросил Франк.
- Можете идти, - ответил Бертье, не поднимая глаз. Франк беззвучно притворил дверь. Последнее, что он видел, - сосредоточенное лицо инспектора.
Шелестели страницы. Сквозь двойные окна здания префектуры едва доносился стук катеров, плывущих по Сене, автомобильные гудки с противоположной набережной. Чуть слышно пел вентилятор. Телефоны молчали: Бертье отключил связь. Ничто не мешало читать и думать. Одно за другим Бертье откладывал просмотренные дела.
Инспектор имел основания быть озабоченным. Пусть даже он отдыхал, но в какой-то мере - служба - он был в курсе городской жизни. Уехал бы он в Италию, в Африку, ниточка связи потянулась бы за ним и туда. Бертье не ездил в Италию. Не ездил в Африку. Отдыхал в Бретани, в двенадцати километрах от СенМало. Океан, бурные приливы, отливы, деревушка с пятьюстами крестьянами, почтовое отделение, семь на восемь шагов размером, сонный телеграфист.
- Месье Бертье!.. - Каждое утро он приносил телеграммы.
Бедняга недосыпал. Но и в телеграммах не понимал ни слова - шифровки. "Месье Бертье!.." Чиновник был рад, когда после трехнедельного отдыха инспектор отбыл в Париж.
Содержание телеграмм подтверждалось папками нерасследованных историй.
- Так... - покачивал головой Бертье, перекладывая папки на край стола. В первой, пятой, десятой было одно и то же.
Просмотрев все до конца, Бертье с минуту сидел задумавшись. Перелистывать вторично не стал. Ничто не давало нити. Факты были, повторялись из одного дела в другое, но и факты не давали ничего, за что можно было бы зацепиться.
Нажав на клавишу, Бертье позвонил.
- Да, шеф? - В кабинет вошел Франк.
Сел, повинуясь жесту начальника.
- Что вы об этом думаете? - спросил Бертье, показывая на папки.
- Разное... - неопределенно ответил Франк.
- То есть - ничего?
- А что думаете вы? - спросил помощник.
Инспектор пожал плечами:
- Придется начинать с нуля.
- Самое лучшее, - согласился Франк. - Без предубеждений.
Тут же добавил:
- Но факты странные.
Бертье подключил телефоны. Снял трубку с аппарата внутренней связи:
- Подготовьте машину...
Замигало табло, вспыхнул телеэкран по правую сторону от письменного прибора:
- Алло, Бертье! - С экрана кивал Шуан, начальник второго участка с улицы Риволи. - Рад, что вы вернулись. Надеюсь, отдохнули приятно?
Имя Шуана встречалось в двух просмотренных инспектором папках. Судя по возбужденному лицу начальника второго участка, Бертье определил, что у него происшествие, и, не отвечая на вопрос о своем отдыхе, спросил:
- Опять то же самое?
- Опять, - ответил Шуан.
- Где пострадавший?
- У нас. Адрес пока не выяснен.
- Выезжаю, - ответил Бертье.
Машину вел Франк.
Миновав мост, соединяющий Сите с набережной, мимо здания ратуши выехали на Риволи. Свернули вправо и через пять минут остановились возле второго участка. На ступенях их ждал Шуан.
- Рад! - пожал руку Бертье. - Старина Франк! - тиснул ладонь помощника.
Повел обоих мимо стоявшего навытяжку полицейского в вестибюль и дальше - коридором - к ряду закрытых камер.
- Привезли вчера вечером, - докладывал по пути Шуан. - Из "Комеди Франсез". Четыре квартала отсюда...
О том, что "Комеди Франсез" за четыре квартала отсюда, Бертье и Франк знали. Говорить об этом не стоило. Но Шуан сказал - был рассеян и озабочен.
- Человек не знал, как выйти из театра. Но ведь он вошел туда, Бертье! Не знает своего имени! Здоровенный... Четверо едва справились, когда усаживали его в машину. Да вот он!
Из полуоткрытой двери доносились вскрики, возня. Шуан распахнул дверь:
- Входите.
В камере происходила свалка. Трое сержантов сцепились с громадным бородачом. Двое повисли на руках, стараясь завести их за спину, связать, третий висел у бородача на плечах, оттягивая назад голову, отчего борода, запрокинувшись, стояла торчком. Сержанты пыхтели, скалили в усилиях зубы, бородач тряс плечами и скулил дискантом. Когда Шуан распахнул дверь, бородач, не выдержав, рухнул, сержанты навалились на него все втроем.
- Отставить! - приказал Шуан.
Сержанты вскочили, стояли потные, красные. Жертва, распростертая на полу, продолжала скулить и плакать. Слезы текли по лицу, светились на бакенбардах.
- Что происходит? - спросил Шуан у одного из сержантов.
- Рвется из камеры, - ответил тот, отирая со лба капли пота. - Силен, скотина!
