Железный шип - [4]

— Пошли.

— Куда пошли? — недоумевающе уставился он на меня.

Вместо ответа я зашагала вперед по скользкому булыжнику Данвич-лейн. Кэл вприпрыжку побежал за мной.

— С ума сошла? Туда нельзя — студентам запрещено заходить в Старый город. Миссис Форчун и мистер Гесс шкуру с нас спустят.

— И откуда они узнают? — поинтересовалась я. — Так пешком до Академии быстрее всего. Что с нами двумя может случиться?

Честно говоря, ответа на этот вопрос я и сама не знала — бывать в Старом городе после наступления темноты мне пока не доводилось. Студентам, особенно обучавшимся за казенный счет, не стоило пренебрегать правилами Академии. Вообще-то Кэл был прав — хорошие девочки по таким местам не ходят. Если, конечно, хотят остаться хорошими девочками.

С другой стороны, мы ведь в городе, очаги распространения некровируса и еретики, которых обличают в своих проповедях рационалисты, далеко. Вряд ли на нас с ходу набросятся уличные гадалки, фальшивые колдуньи или «вирусопораженные». По крайней мере я очень на это надеялась.

Кэл никак не мог решиться и все оглядывался на огни пассажа.

— Столовая. Объедки, — напомнила я.

Это подействовало. Кэл преодолел разделявшее нас расстояние и зашагал рядом, выпятив грудь и глубоко засунув руки в карманы своего клетчатого пальто, — прямо крутой парень из какого-нибудь комикса.

Мы шли, и звуки Дерлет-стрит понемногу стихали, сменяясь совсем другими: из «Джека и Ворона» чуть слышно доносилась музыка, с полотна моста капала влага, грохотали грузовики, сновавшие в литейную за рекой и обратно.

— И ничего особенного, — произнес Кэл неестественно громким и уверенным голосом. Тянувшиеся мимо ряды заколоченных домов смотрели на нас фасеточными глазами выбитых решетчатых окон. Глухие боковые проулки изгибались под самыми немыслимыми углами. С реки тянуло сыростью. Я поежилась.

Данвич-лейн была под запретом для всех студентов — как я всегда думала, чтобы держать мальчишек подальше от каких-нибудь подпольных борделей и опиумокурилен. Теперь я начинала в этом сомневаться. Холод все усиливался. Кажется, еще немного, и я превращусь в ледышку.

— Эй, — окликнул меня Кэл. Я едва не подпрыгнула. — Не слушала вчера «Невероятных» по эфирнику? Отличный был выпуск — назывался «Приключение Черного Когтя».

Я сжала кулаки. Хватит трусить! Трущобы выглядели, конечно, жутковато, но не съедят же меня здесь.

— Нет, пропустила. Я занималась.

Каким мир был когда-то — до распространения вируса, до первой из страшных войн, после которой Синдикат Наций построил Движители, до введения федеральной полиции во все города и установления комендантского часа — мы узнавали только по таким вот жалким пародиям, дешевым эфирным постановкам. Кэл слушал их взахлеб, я же терпеть не могла.

— Что ты все время за уроками сидишь? — бросил Кэл. — Тебе так скоро очки понадобятся. А знаешь, как говорят — «парни любят разных, только не очкастых».

— Кэл… — Я остановилась посреди улицы, готовая обрушить на него подобающую отповедь, но тут из проулка между двумя домами донесся пронзительный крик.

— Заткни пасть, — только и сказала я.

Уголки губ Кэла поползли вниз. Он замер рядом со мной. Мы стояли, прислушиваясь. Крик повторился, затем послышался тихий плач. Мне невольно вспомнились палаты Кристобель и другого приюта, до него, — там не смолкая раздавались такие же звуки. Я крепко сжала кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах.

Кэл рванулся вперед:

— Нужно помочь!

— Стой! — Я схватила его за рукав. — Не ходи!

Ни идти туда, ни торчать здесь одной мне не улыбалось. И зачем я выбрала короткую дорогу? Самая умная нашлась?

Плач усилился, и Кэл, вырвавшись, бросился в круто изгибавшийся проулок.

— Я спасу ее! — крикнул он, скрываясь за поворотом.

— Проклятие! — выругалась я. Все равно учителя были далеко и остаться после уроков в качестве наказания мне не грозило. — Кэл! Кэл, вернись!

Я кинулась в темноту, следом за маячившей впереди копной соломенных волос.

— Кэл, — шепотом позвала я. Не из осторожности — просто ужасно испугалась. Я не парень и не скрываю, когда мне страшно, а эти вопли стали последней каплей. — Смотри, это может быть не то, что ты думаешь.

Если Кэл пострадает, и все из-за меня… Я поспешила к нему.

Уже от входа в проулок я увидела груду тряпья. Клеенчатый плащ и грубая роба скрывали скрюченную фигуру бродяги. Отвратительный запах пронизывал все вокруг, сладковатый, словно от гниющих цветов. Кэл растерянно замер на месте.

— Ну и вонь!

Прерывая пиршество на останках своего временного хозяина, козодой поднял голову — почти лысый череп, к которому липли клочки истончившихся, похожих на паутину волос. Дыхание у меня перехватило, и я почувствовала, как желчь подкатывает к горлу. Никогда прежде я не видела это существо так близко. И не обоняла. Все было в сто раз хуже того, что нам рассказывали в Академии.

— О, прошу, помогите мне, — тонким девичьим голоском пропищал козодой. — Мне так холодно… так одиноко… — Его несоразмерно большие черные губы раздвинулись, обнажив все четыре клыка.

— Вот влипли, — только и произнес Кэл.

Козодой задвигался, высвобождая бледное кожистое тело из оболочки. Одежда бродяги и сами его останки опали наземь бесформенной грудой, и существо раскинуло тонкие, иссохшие руки с бахромой крыльев под ними.