Железный мустанг - [13]

— Что такое?

— А положи палец на чеку!

— Вот черт, ее нет! Вытащили!

— Негодяи!

Ханикатт, несший оружие, отшвырнул его в сторону.

— Эй, — возразил Слокум. — Оставь их. Сделаем вид, что мы на них даже не посмотрели.

— На кой черт они тебе сдались — орехи колоть?

— Оставь, может быть, нам удастся их подменить. Вытащить четыре кольта, пока они будут спать. Кстати, и у них будет на четыре пушки меньше.

Ханикатт подобрал оружие.

— Чертовы ублюдки. Жду не дождусь, когда я смогу распрощаться с этим проклятым поездом, Барлоу и его дружками.

— Как только найдем пояс Сирлза.

— Да нет никакого пояса! Мы уже все обыскали.

— Будем продолжать, пока не найдем!

— Если раньше Барлоу нас не пристрелит.

— Ну, если бы он собирался, то давно уж разделался бы с нами.

Они дошли до паровоза. Ханикатт закричал Кассиди, дремлющему в кабине:

— Эй, ирландец! Спусти нам ведра!

— Джон, полезай на подножку, я тебе их передам.

— Ладно. — Слокум поставил одну ногу на ось колеса, вторую на шатун и подтянулся на боковую подножку. Когда он вытянулся в полный рост, то рукой случайно прикоснулся к бойлеру.

— Господи боже!

— Осторожно, — сказал Кассиди. — Это горячая штука.

— Горячая! Господи помилуй! Всю кожу содрало до самой кости! Ему удалось залить в полупустой бойлер десять ведер воды к тому времени, когда из последнего вагона стали вылетать остатки сидений, стоек, спальных полок. Ночь наполнилась звуками: топоры вгрызались в ненужное дерево. Он выплеснул в бак последнее ведро и осторожно спустился вниз. Вдвоем с Ханикаттом они двинулись к задней части поезда и стали собирать обломки дерева. Ханикатт нагнулся и набрал почти полную охапку дров, когда из окна вылетела стойка, едва не угодив ему по голове.

— Будете вы смотреть, куда кидаете, мать вашу! — со злобой закричал он.

— Эй, ковбой, утри задницу! — ответил ему чей-то голос. Через окно Слокум видел, как парнишка орудует топором вместе с тремя мужчинами — лица знакомые, но имен Слокум не помнил. Некоторое время он наблюдал, как юноша подрубает стойку. Он легко держал в натренированной руке топор, лезвие которого глубоко вгрызалось в дерево. Неожиданно один из работавших прошел в опасной близости от занесенного для удара топора юноши. Еще немного, и он мог бы лишиться уха.

— Эй, малыш, смотри, куда замахиваешься топором! Ты меня чуть не убил, черт тебя дери!

— Извините, я же не видел…

— Смотри по сторонам, черт возьми! Это тебе топором работать, а не семечки лузгать!

— Я же извинился.

— Дерьмо ты со своими извинениями!

Мужик был здоровый и широкоплечий, плотный, как Кассиди, но, в отличие от ирландца, постоянно всем улыбающегося, он на весь мир, ад и рай смотрел одинаково безумными глазами. Отбросив свой собственный топор, он схватил юношу за шиворот, вывернул ему руку и со злобой дал пощечину. Вэйд рухнул, сшиб подрубленную им стойку и исчез у Слокума из вида.

— Ты, мерзавец! — заорал Джон снаружи.

Отбросив дрова, он побежал к ступенькам лестницы и вскочил в вагон. Мальчик лежал у ног мужика, оглушенный, смущенный, и пытался ощупать рукой быстро покрасневшую щеку. Схватив напавшего на Вэйда бандита, Слокум развернул его ударом левой и резко двинул правой прямо в скулу.

— Подбирай себе подходящего по размерам противника, ты, сукин сын!

Удар был неплохой, точный, основательный, достаточно сильный, чтобы сшибить с ног любого — только не противника Слокума. Он не то что не пошатнулся — и не поморщился. Он обрушил на Слокума силу обоих кулаков, буквально пересчитав ему ребра, заставил согнуться и сильно ударил по макушке. У Слокума зазвенело в ушах, перед глазами заиграли багровые молнии. Он отшатнулся от удара, застонал, сглотнул слюну, окончательно пришел в себя и успел отклониться влево от второго удара по голове, так что бандит только задел висок.

Теперь они стояли вплотную друг к другу, выставив кулаки. Через глотку Слокума со свистом вышел воздух — удар противника вдавил ему живот в спину. Противник бил настолько сильно и болезненно, что Слокум решил: в кулаках у него зажаты камни размером не меньше десятицентовика.

Неожиданно пришедшая в движение гора вклинилась между ними. Слокум почувствовал, как его оттаскивают назад. Его глотку зажали в кулаке величиной со среднюю дыню, и он почувствовал, как его отрывают от пола, уходящего из-под ног. Ковбой попытался достать пол, вытянув носки, но не мог. Он посмотрел вниз и за длинной рукой Барлоу увидел его здоровое плечо. Другая рука была вытянута в противоположном направлении, в кулаке был зажат противник Слокума, болтавшийся над полом. Удерживая руки под прямым углом к туловищу, Барлоу начал медленно вращать своих жертв против часовой стрелки, строго выговаривая им при этом:

— Если вам, подлецы, хочется остудить свой пыл и поиграть в кулачный бой, займитесь этим, когда сделаете свою работу. После этого, понятно? Для своего удовольствия и в свое свободное время, как говаривал мой шеф — чучело огородное.

Он совершил три круга, не выпуская из зажима обоих противников. Затем, высоко подняв их, дал каждому пинка и швырнул об пол.

— Господи, помилуй!

Произнеся последние слова, Барлоу повернулся и вышел из вагона, ненадолго задержавшись у двери, чтобы подобрать обломок сиденья и вышвырнуть его в окно.