Железный класс - [5]
Палья. Слушай, если ты обиделся, скажи прямо. (Пауза.) Не держи в себе. (Пауза.) Раз молчишь, значит, ты эгоист и больше никто.
Бокка.Я эгоист или, может, ты?
Палья. Ха! Насмешил!
Бокка. Смейся, смейся. Я места себе не нахожу, а ему смешно.
Палья. С чего это вдруг ты места себе не находишь?
Бокка(останавливается и внезапно говорит очень резко). С того, что нельзя, нельзя пропадать на три дня, не сказав никому ни слова. Я жди его тут как дурак…
Палья. Ну сколько можно объяснять!
Бокка. Если тебе со мной надоело, так и скажи. По крайней мере, я не буду сидеть и ждать, когда тебе вздумается осчастливить меня своим появлением. И встречаться с тобой, лишь когда это угодно тебе, я не собираюсь!!!
Палья. Когда ты со мной, то и я с тобой. Стало быть, мы квиты.
Бокка. Со мной ты или нет — без разницы! Мне и одному хорошо.
Палья. Хорошо-то хорошо. Однако ты как с цепи срываешься, когда меня нет.
Бокка. А я не желаю, чтобы ты вспоминал обо мне, лишь когда нечем больше заняться. И я ни у кого в рабстве не состою.
Палья. Сядь сюда и послушай. Может, я плохо объяснил. Так вот. В четверг мой старший сын Артур отвез меня к себе. И я у них заночевал. В пятницу был праздник, пришел другой сын, и я снова у них остался. В субботу и воскресенье мы ездили за город, и меня привезли обратно домой только сегодня после обеда. Ну как я мог тебя предупредить?
Бокка. По телефону.
Палья. У меня с собой не было твоего номера.
Бокка. На это есть телефонная книга…
Палья. Верно. Вот я и названивал тебе в пятницу целый день. Но никто не отвечал, и я подумал, что вы все уехали.
Бокка. Неправда, ты не звонил. Сноха до вечера сидела дома, у нее грипп.
Палья. Может, она спала и отключила телефон. А может, я не вовремя звонил.
Бокка. А почему звонил не вовремя?
Палья. Потому что дети Артура часами висят на телефоне. Ты себе, не представляешь. Они чуть не целуются по телефону.
Бокка. Ты лжешь!
Палья. Уверяю…
Бокка. Брось шутом-то прикидываться. Это я дурак, что доверился тебе. Так всегда: пока лоб не расшибу, не верю в подлость человеческую.
Палья. Полегче на поворотах, Либеро Бокка, не то я…
Бокка. Послушай, как тебя… я самому Господу Богу не позволю водить себя за нос, тем более всяким неудачникам…
Палья. Ты прекрасно знаешь, Бокка, что в неудачники я не гожусь, и злишься, потому что мои дети, не в пример твоим, обращаются со мной хорошо. Они меня любят.
Бокка. Его дети! Плевать я хотел на них и на все ваше семейство.
Палья. В то время как твои дети, дорогой Бокка…
Бокка. Моих детей не тронь. Заруби себе на носу, как там тебя… Палья, что дети Бокки неприкосновенны. Это не твои проходимцы, которые вспоминают об отце, лишь когда им нужна его пенсия и последние гроши. Мои дети ко мне добры и внимательны. Они все время зовут меня к себе, но я сам отказываюсь… И каждую неделю приезжают с подарками…
Палья. С подарками?! Этого я еще не слыхал. Чего ж ты отказываешься от их приглашений?
Бокка. Потому что достоинство не позволяет мне выпрашивать внимание даже у собственных детей. Они молодые, и нечего им изнывать от тоски в обществе стариков.
Палья. А я ничего и не выпрашиваю. Когда сыновья за мной заезжают, я с удовольствием еду с ними. Чтобы не огорчать… Они меня очень любят…
Бокка. Ага… Так любят, что жить с тобой отказались и сунули к дочери на голодный паек.
Палья. Дочь ограничивает мой рацион согласно указаниям врача… Она ко мне со всей душой… Не ровня твоей снохе, от которой родному тестю нечего ждать, кроме жалкой тарелки супа.
Бокка. Коли тебе так хорошо с дочерью, чего ж ты постоянно жалуешься?
Палья. А я ворчун, как все старики, и, чуть что не по мне, сразу выкладываю. Не то что ты: язык проглотил и даже другу сознаться боишься, что дома тебя оскорбляют и унижают.
Бокка. Неправда. Со мной обращаются как с королем.
Палья. Да? Тогда отчего всякий раз, когда мы прощаемся вечером, у тебя глаза на мокром месте?
Бокка. Ты, оказывается, не только обманщик, но и злой.
Палья. Ну, ясное дело, я такой-сякой. Потому что ты упрямый как осел. И завидуешь мне.
Бокка. Только идиот может завидовать такой развалине. Сам еле ходит и одной ногой в могиле.
Палья. Видали? Слепой-то разговорился.
Бокка. Мою катаракту еще можно вылечить, а твои ноги нельзя.
Палья. Лучше уж быть паралитиком, чем завидовать другим.
Бокка. Лучше быть слепым и глухонемым, чем злым и лживым, как ты.
Палья. Ну, тогда лучше всего наше знакомство прекратить.
Бокка. Да. Так-то будет лучше.
Палья. Уважение ко мне ты потерял…
Бокка. Это точно. Не уважаю.
Палья. И давай закончим наши встречи.
Бокка. Давай. Тебе, видать, давно этого хотелось. Небось на остальных дружков времени не хватает.
Палья. Вот именно. Свобода превыше всего.
Бокка. Учи ученого. Меня от рождения зовут Либеро, что значит «свободный».
Палья. Будто я преступление какое совершил за эти три дня.
Бокка. И знать не желаю, что ты там совершил. Меня это больше не интересует.
Палья. В своих делах я не отчитывался даже перед женой. Хотя одному Богу известно, как я ее любил.
Бокка. Любил, как же! Гулял направо и налево.
Палья. Она ничего не знала.
Бокка. Горячей была твоя любовь!
Палья. Ты свою жену, разумеется, не обманывал.
Уже давно единственная компания немолодой и эгоцентричной Эдды – её помощница, а единственное занятие – бесконечные устные мемуары. Женщина буквально дышит воспоминаниями о прошлом и своей блестящей молодости: несравненная красота, богатые и влиятельные ухажёры, лучшие наряды, светские выходы. Но однажды в доме появляется незнакомый молодой мужчина, знающий об Эдде и её жизни то, что может разрушить столь тщательно создаваемый роскошный образ.
Драма о браке Джорджа Оруэлла с 30-летнему помощницей редактора журнала Соней Браунелл. Лондон, 1949 год. В больнице «Юнивесити колледж» находится Джордж Оруэлл с тяжелой формой туберкулеза…
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
«Две двери, расположенные по краям сцены: Еще одна — в глубине слева. Правая дверь — вход в квартиру, левая ведет в спальню, а та, что в глубине — в кухню. На просцениуме длинный стол. На столе — телефон, радиоприемник, утюг, тазик, мужской пиджак, щетка. Возле стола табурет. Поблизости — шкафчик или этажерка, поверх которой плошка с медикаментами: пластырем, бинтом, йодом, мазью. Стул. На стене висит внушительное охотничье ружье…».
«Весенний день. Библиотека в старинном особняке семейства Дауд — комната, заставленная книгами и тяжелой, старомодной мебелью; видны следы полинявшей роскоши. Прежде всего бросается в глаза картина маслом над камином в викторианском стиле из черного мрамора у левой стены. Это портрет старухи с железным подбородком. Справа двустворчатая дверь. Она сейчас открыта в прихожую. За ней идет гостиная, которой не видно. Слева на столике телефон. Сегодня у комнаты праздничный вид — повсюду стоят серебряные вазы с весенними цветами.