Железный класс - [2]

Палья. Зато жизнь благоустроилась. И свободы больше.

Бокка. Это как понимать?

Палья. В наше время ни один журнал не поместил бы фотографию раздетой женщины, как здесь у вас.

Бокка. В наше время мы сами раздевали женщин. Так-то оно лучше было. Опять же, приятнее…

Палья. А на улице теплынь. Вы жару любите?

Бокка. Когда не слишком жарко. И холод люблю, когда не слишком холодно.

Палья. Я, представьте себе, все лето не расставался с джемпером. Даже на солнцепеке. Правда, был в шляпе. Шляпа защищает от жары и холода. Я зимой ношу шляпу, и простуда нипочем. В мои-то семьдесят шесть! (Ожидает реакции собеседника, но напрасно.) А вы, наверное, думали, мне больше?

Бокка. Чего больше?

Палья. Ну, лет.

Бокка. Сколько, вы сказали?

Палья. В марте семьдесят шесть стукнуло. Вы бы дали мне семьдесят шесть?

Бокка. Дал бы все до единого. В вашем возрасте не мешает держаться пободрее.

Палья. В каком смысле?

Бокка. Да во всех смыслах. Вот как я: держусь молодцом, а мне в октябре тоже семьдесят шесть стукнет.

Палья. Так, значит, мы одногодки!

Бокка. Хотя с виду и не скажешь.

Палья. В молодости нас называли железными людьми. Мы и вправду были как железные.

Бокка. Мы и сейчас…

Палья. Из железа?

Бокка. Да. И сейчас из железа. И раз мы с тобой ровесники, говори мне «ты»!

Палья. Ты для своих лет хорошо выглядишь.

Бокка. Я всегда хорошо выглядел.

Палья. А мои годы не спрячешь. И то сказать, семьдесят шесть — возраст немалый.

Бокка. Это двадцатилетним так кажется. Кому девяносто, думают наоборот.

Палья. Дед мой говорил: после семидесяти каждый год — подарок.

Бокка. Само собой, тогда семьдесят означало глубокую старость. А нынче средняя продолжительность жизни увеличилась. Потому что если ты здоров…

Палья. Я могу хоть камни глотать, и ничего…

Бокка. Жевать-то можешь? Челюсть небось вставная?

Палья. Неужели заметно?

Бокка. Нынче и молодые туда же… Вон, по телевизору улыбаются… Вроде красиво, а приглядишься — все с протезами. Все. И ведь не нужно, а делают. Для красоты!

Палья. Или чтоб к зубному не ходить.

Бокка. У тебя со здоровьем-то как? Диабет, нефрит, артрит…

Палья. Ничегошеньки. Врачи говорят, легкий артериосклероз. Оно понятно: сосуды не те, что прежде. Но я ничего не замечаю.

Бокка. А… предстательная?

Палья. Шесть лет назад вырезали. Зато потом бегал как мальчик… некоторое время.

Бокка. Меня не резали, не зашивали. Цел-невредим. Крепок и силен, как в двадцать лет. Только вот давление малость скачет. Что правда, то правда. Но это потому, что кровь у меня напористая. Хорошая кровь.

Палья. У всех недугов одна причина — старость!

Бокка. Скажи лучше, возраст: это не одно и то же. Тебя как звать-то?

Палья. Палья. Луиджи Палья.

Бокка. А меня Либеро Бокка.

Обмениваются рукопожатиями.

Палья. Просто не верится, что взяли и познакомились.

Бокка. Почему?

Палья. Потому что одногодки.

Бокка. Ты думаешь, кроме нас с тобой все уже померли?

Палья. Нет, не думаю… Нас ведь много было… Помню, перед армией медосмотр проходили. Стояли в очереди голые, как червяки. Народу полным-полно. А мне стыдно без штанов-то: все на виду.

Бокка. Лучше все на виду, чем вообще ничего. Еще забракуют как негодного.

Палья. Ну да!.. Меня определили в тяжелую артиллерию.

Бокка. А я в пехоту подался.

Палья(с состраданием). В пехоту?

Бокка. Царицу полей.

Палья. Не будь артиллерии — твоя царица…

Бокка. Да брось! Это мы тогда твердили, когда бегали без штанов перед комиссией…

Палья. Пятьдесят шесть лет тому назад…

Бокка. Неужели так много? Хотя правда: пятьдесят шесть.

Палья. Когда меня обрили, я чуть не лопнул от злости. Думал, на меня лысого девушки и не посмотрят. Парень-то я был ничего.

Бокка. А я был точно как сейчас. Ну ничуть не изменился.

Палья. И такой же седой?

Бокка. Седина не в счет. Кстати, я был блондин.

Палья. Полгода прошло — лейтенант говорит: Палья Луиджи, тебе присвоен чин капрала. Для начала пойдешь капралом в штрафную роту. (Смеется.) Хорошие были времена.

Бокка. Ничего себе хорошие. А война?

Палья. Хорошие потому, что нам было по двадцать.

Бокка. Война уничтожила почти всех, кому было по двадцать.

Палья. Сколько их погибло на моих глазах… Помню, однажды…

Бокка. Ты где живешь-то? Тут, что ли?

Палья. Вон, на бульваре, дом 607, где остановка. А ты?

Бокка. По ту сторону, за новым магазином.

Палья. Живу у дочери. Привел Господь.

Бокка. Что, не ладите?

Палья. Ни то ни се… Плохого не скажу, но характер… Властная, несговорчивая… Остальные дети вообще не захотели брать меня к себе после моего несчастья. Кому нужен старик…

Бокка. А твоя дочь — взяла.

Палья. Потому что выгодно. Моя пенсия идет на оплату квартиры. Выгодно ей с мужем, выгодно их старшей дочери. Они без конца что-то покупают. К концу месяца от счетов не продохнешь…

Бокка. У моего сына в доме то же самое. Только и знают, что покупать да покупать. Сноха, правда, порядочная. Суп мне готовит по вечерам. Хорошая сноха.

Палья. Раньше я жил у другой дочери — у Джулианы. С той мы ладили.

Бокка. А после ужина наливает вина полстакана, чтобы не скучно телевизор смотреть. Телевизор-то смотришь?

Палья. Смотрю, но они выключают, когда сами не смотрят. Накладно переводить электричество на меня одного.