Железный человек - [26]

В это мгновение отключилось турбо-сердце. Резкий, металлический скрежет, словно от заклинивших зубчатых колёс, отозвался во всём моём теле, удар, словно попавшая в цель пуля-дура, разорвал мне сердцевину туловища, и в следующий момент мне показалось, что моя голова сейчас лопнет, глаза вылезут из орбит, а кровь прорвётся наружу через корни волос.

Я ничего не мог сделать, тело не слушалось меня, я лишь хрипел и задыхался, хватая ртом воздух, и сердце стучало как автоматная очередь. Я рухнул на пол, на обломки стены, рванув за собой арматуру ванной, но сознание не пропало, даже при таком диком давлении крови. Во мне всё вибрировало и ходило ходуном. Бешеные ряды никогда ранее не виданных кодов неслись по виртуальному экрану, который через мой искусственный глаз был включён в поле зрения. Красная зона тревоги. Меня разрывало.

Но не сразу. Я лежал на спине, уставившись на пульсирующий потолок ванной комнаты, и мог читать множество таких успокоительных сообщений, как Unexpected error 804 occurred – call system administrator.[1] По крайней мере, лёгкие постепенно вошли в колею настолько, что я смог выругаться.

Несмотря на напоминание Too many errors – please shut down Combat Mode,[2] я при первой возможности подтянулся у окна вверх и выглянул наружу. Под альфа-адреналином каждая секунда длится как вечность, но тем не менее их минуло достаточно, чтобы киллер мог спастись бегством. Но нет, о чудо, он всё ещё был здесь. Он стоял на выезде парковки и смотрел вверх в мою сторону, как будто всё ещё не мог взять в толк, что это на него обрушилось. И будто раздумывал, не вернуться ли ему назад.

Если бы у меня был револьвер, я без труда застрелил бы его и сделал это без колебаний. За отсутствием такового я поднял камень, выломанный из стены, прицелился и метнул его изо всех сил, какие только дали мне мои творцы. То есть из нечеловеческих сил. Без сомнения, незнакомец не знал, как так случилось, что обломок задел его в плечо, словно пушечное ядро. Я слышал, как он вскрикнул, увидел, как он зашатался, упал и исчез в тени. Я закрыл свой левый глаз, заставил работать инфракрасные сенсоры и светоусилители и увидел, как он поднялся на ноги, держась за плечо, и скрылся за углом дома. Я промахнулся. Собственно, я хотел попасть ему в голову, и если бы мне это удалось, он, несомненно, уже не встал бы.

Я с тяжёлым сердцем отключил боевой модус. Или то, что ещё оставалось от него. На меня разом упала тяжёлым покрывалом усталость, а лёгкие снова принялись учащённо качать воздух, отрабатывая долги. Правая рука дрожала. Я ощущал во рту солёный привкус и уже знал, что меня ждут бездны усталости. Чуть позже.

Я вышел из ванной и осмотрел труп низкорослого плотного адвоката с узкими глазами и сомнительным вкусом в одежде. Его рубашка с узором из костей выглядела абсурдным комментарием к его судьбе.

Его бумаги. Я даже не пытался искать их. Кто-то явно знал, что они у него. Кто-то, кто убил его, чтобы – да, чтобы что? Чтобы забрать их назад? Воспрепятствовать их передаче? Или что? В любом случае бумаги оказались ценнее, чем я о них думал.

7

Воздадим хвалу и назовём блаженным того человека, кто каждому мгновению своей жизни нашёл хорошее применение. Он видел свет истины. Он жил и действовал.

Сенека. Нравственные письма

Полицейские сновали вокруг, масштаб происшедшего был им явно не по плечу. То и дело звучало: «Надо привлечь специалистов», – а позднее: «Ну что, уже дозвонились в Трали?» – или: «Ребята из Трали уже перезванивали?» – пока, наконец, один из полицейских, худой человек с рябым лицом, не сложил свой мобильный телефон и не возвестил с облегчением: «Они уже выехали. Будут здесь самое большее через два часа».

Мы с Бриджит сидели в углу и молча наблюдали за всей этой суетой. Я не смог помешать ей сходить наверх и посмотреть натюрморт развалин с трупом Ицуми, и я не смог ответить ни на один её вопрос. Полицейские тоже не могли, только пучили глаза, пыхтели и сеяли панику.

– Я к вам сейчас подойду, – бросал нам один из них, помятого вида мужчина с седыми слипшимися прядками, всякий раз пробегая мимо.

Двое полицейских стояли на входе и не впускали в отель взволнованного репортёра с большим фотоаппаратом на шее – должно быть, из местной газеты.

– Вы препятствуете работе прессы, – громко возмущался тот, что, однако, не мешало полицейским и дальше чинить прессе препятствия.

– А был мужчина совершенно нормального вида, – несколько раз повторила побледневшая Бриджит, как будто я утверждал обратное. Я даже не знал, кого она имела в виду – должно быть, Ицуми.

– Я к вам сейчас подойду, – снова крикнул нам тот полицейский, пробегая в обеденный зал, который они превратили во временную штаб-квартиру. Но кто-то в дверях вовлёк его в разговор. До меня долетали обрывки этого разговора: якобы колоссальные разрушения в комнате были совершенно необъяснимы, не могли быть под силу одному человеку, и что надо искать отбойный молоток или что-то подобное.

Бриджит около меня слегка дрожала. Она явно делала всё, чтобы взять себя в руки, но было видно, в каком она напряжении.

– Миссис Бреннан это не понравится, – сказала она, качая головой. – Ей вообще всё это не понравится.